Капитан пожал ее и в свою очередь представился:
— Северин Мирославович.
— Да, да, — закивал Квасюк, опять присаживаясь на стол. — Наслышан. Знаменитый сыщик из Луцка. Весь город гудит.
В комнате остро пахло реактивами. Стол был загроможден всякой всячиной, о назначении которой Сквира мог только догадываться — фотоувеличители, несколько фонарей, множество ванночек, коробки с торчащими трубками… Здесь же валялись бухты свернутого кабеля, удлинители, металлические пластины, щипцы, столики с горизонтальными ножами, пара паяльников, приборчики с линзами и шкалами. За спиной Квасюка скрывалось странное приспособление в виде двух окрашенных в защитный цвет и соединенных толстым кабелем коробочек: большей — с двумя шкалами и меньшей — с пластиковой ручкой. Над столом нависали полки, плотно заставленные банками с порошками и растворами. На стене на огромном полотне оргстекла сушилось несколько готовых фотографий.
— Есть уже ниточки? — поинтересовался Квасюк.
— Трудно сказать. Мне тут, кстати, поведали об одном инциденте, произошедшем весной между Ревой и неким Рыбаченко. Говорят, драма разыгралась прямо здесь. Вот, зашел разузнать подробности у зрителя из первого ряда…
Фотограф пожал плечами.
— Я бы не сказал, что был какой-то особый инцидент. Очереди у нас иногда собираются просто неимоверные, особенно перед праздниками…
Сквира невольно улыбнулся.
— Вы не смотрите, что сейчас никого нет, — рассмеялся Квасюк. — В городе всего одно фотоателье. Второе, в доме быта, на ремонте который год. Так что если вам нужны художественные фотографии, гравировка, траурные таблички, копии снимков, — это все к нам. Точнее, ко мне. Мой сменщик только портретами занимается. Ну, и карточками на документы. Иногда выездами на объекты. А так — все я. Отсюда и очереди…
— Понятно.
— Ну вот. Прибежал Генка, стал рваться ко мне… Генка — это как раз ваш Рыбаченко и есть. Его зовут Геннадий.
Северин Мирославович кивнул.
— Так вот. Генка стал рваться ко мне, игнорируя очередь. А в той очереди как раз был Орест Петрович. Рева обиделся. И — на Генку, и, что самое интересное, на меня. А я-то тут причем? Пришлось потом извиняться…
— А зачем Рыбаченко к вам приходил?
Квасюк замялся, потом махнул рукой.
— Черт его знает. Он пьяный был.
— Но что-то же он говорил?
Фотограф смутился уже сильнее.
— Сказал, что хочет прикупить у меня чего-нибудь из одежды. — Квасюк виновато покосился на капитана и стал нехотя пояснять: — Родственники из Хелма как-то привезли мне шмотки. А я по глупости приятелю предложил. И попался. Конечно, либо будь специалистом, либо не лезь не в свое дело! — Он стиснул зубы, отчего на его лице заиграли желваки. — Мне особенно стыдно. Меня ведь из милиции иногда приглашают фотографировать места преступлений, а я на фарцовке попался! Стыдно! Я после того раза, конечно, больше ни-ни…
