— Не «62», а «61»! Номер телефона: 43-12-61! — заорал я.
— Я могла бы вас лучше понять, если бы вы не кричали, сэр.
— Извините.
Стоны в трубке продолжались… Черт тебя побери, Лилиан… Помоги мне, пожалуйста, Боже, сохранить ей жизнь… Лилиан… Лилиан, как бы мы были счастливы с тобой!
— Вызов местный или зарубежный?
— Не знаю! Девушка! Оператор, вы можете сказать, откуда мне звонят?
— Если связь еще не прервана.
Стоны в трубке продолжались…
— Связь не прервана!
— Сэр, подождите, пожалуйста.
Снова стоны… Тишина… Вздох… Тишина… И снова стоны…
Я посмотрел сквозь зеркальную стену кабинета. В баре было полно публики, оживленно танцевавшей под музыку. Петра Шальке все еще грустила. Я видел открытые рты, раскрасневшиеся потные лица, слышал смех и визги. Наблюдая за всем этим, я невольно подумал, что если и есть ад, то гореть в нем совсем не обязательно, достаточно провести вечность в этом баре.
— Алло! — крикнул я. — Алло, оператор!
Никакого ответа. Я понимал, что нужно время, и все же я не мог ждать.
В первой трубке послышались стоны.
Дверь в конторку распахнулась, и из коридора в комнату в голубом халате и в домашних туфлях на высоком каблуке, чихая, ворвалась Ванесса. За ней следовал Мински.
— Она удрала от меня! — оправдывался на ходу Борис.
Ванесса бросилась ко мне, пытаясь вырвать у меня телефонную трубку:
— Я не хочу, чтобы эта женщина снова сделала Ричи несчастным!
— Борис! — взревел я.
Мински бросился к Ванессе, пытаясь оттащить ее от меня. Ванесса царапалась, брыкалась, чихала, кричала, чтобы я положил трубку, и на чем свет проклинала Лилиан.
Во второй трубке я услышал голос оператора.
— Алло, вы у телефона?
— Да.
— Положи трубку! — визжала Ванесса, порываясь ко мне.
— Что-нибудь случилось? — спросила оператор телефонной связи.
— Нет, ничего… Говорите!
— По вашему номеру 43-12-61 звонят из Трювеля.
— Назовите адрес!
Я лихорадочно стал искать глазами бумагу и ручку.
— О, Ричи, Ричи! Я… — Ванесса вдруг пошатнулась, и не успел Мински подхватить ее, как она упала на потертый, старый коврик, у нее началась рвота. Ванесса жадно хватала ртом воздух, чихала, опять открывала рот, судорожно захлебываясь.
— Нервное расстройство, — спокойно констатировал Мински.
Он поддерживал Ванессу, приподняв ей голову. Затем помог Ванессе сесть, продолжая поддерживать ей голову.
— Она ужасно расстроена. Ты только посмотри — зеленая, чистая желчь, потому что она любит тебя, — говорил Борис, отхаживая Ванессу. Та выглядела ужасно. Зеленовато-желтое лицо было искажено гримасой не то боли, не то злобы. Время от времени Ванесса закрывала глаза и лежала неподвижно, только из груди ее вырывалось тяжелое дыхание. К счастью, Мински, отхаживавший ее, действовал как профессиональный медик.
