«Довольно много людей наблюдало за мной в Каире», — подумал я.
— Наши друзья, разумеется, не все знают о тебе, но им удалось узнать, что ты собираешься покинуть Египет, — продолжал Парадин.
Меня тошнило, от слабости кружилась голова. Я едва слышал голос Парадина, словно мои уши были заткнуты ватой.
— Как только наши друзья поняли, что ты намерен покинуть страну, они сразу же установили наблюдение за кассами по продаже билетов на международные авиарейсы. — Парадин говорил громким голосом, но я едва слышал его. — Наши друзья по очереди дежурили у касс. Все они имели при себе твое фото. Вчера утром, когда ты заказывал билет на самолет компании «Люфтганза», одному из наших людей удалось разнюхать, когда и куда ты собирался лететь и под какой фамилией. Наши друзья послали шифрованную телеграмму. Как только я получил их послание, я сразу же приехал сюда, с этими двумя джентльменами.
— Это агенты сыскной полиции?
Парадин кивнул головой. Один из его спутников подошел ко мне и предъявил свое удостоверение.
— Все согласованно с итальянскими официальными лицами, — пояснил детектив.
И сказал Господь: ты будешь изгнанником и скитальцем на земле!
— Наказание мое больше, нежели снести можно, — отвечал Каин, — и всякий, кто встретится со мною, убьет меня. — Всякому, кто убьет Каина, отмстится всемерно. — И сделал Господь Бог Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его.[5]
— Теперь ты намерен отправить меня в Германию? — спросил я Парадина.
— Да, Ричи, и немедленно. — Он поправил свой темно-синий галстук.
— Благодарю, — сказал я Парадину.
— Вы знаете, что вас ожидает по возвращении в Германию? — спросил другой агент.
— Знаю.
— И тем не менее вы благодарите нас?
— Да, — сказал Парадин, не дожидаясь моего ответа. — Все в порядке, Ричи. Можешь ничего не объяснять. Причина мне известна. Ты благодарен нам не только за то, что мы будем охранять тебя от покушений на твою жизнь…
— Верно, не только поэтому, — подтвердил я.
— Твои кассеты украдены. Но ты можешь восстановить свою магнитофонную исповедь. Для этого тебе нужно лишь оказаться в тюрьме, в одиночной камере! — Очки Парадина соскользнули на кончик носа, и он легким движением вернул их на место. — Но сначала, Ричи, ты все расскажешь нам! Всю правду!
— Я расскажу все, но истина будет ужасной.
— Понимаю, — сказал Парадин. — Но я должен узнать правду именно от тебя.
— От меня! Я — свинья и вел себя по-свински.
Парадин кивнул головой.
— Верно, но ты не всегда был таким. Не спорь, я знаю тебя уже двадцать лет. Ты не всегда был негодяем. Ты стал им позднее. Ты не единственный человек, который претерпевает такую метаморфозу. И между прочим, — горько усмехнулся он, — ты, по существу, был вынужден стать свиньей.
