Каковы масштабы этой проблемы? Сложно сказать. Надежную статистику о расхищении древностей собирают лишь некоторые страны. Греки сообщают, что за прошедшее десятилетие имело место четыреста семьдесят пять нелегальных раскопок, в основном на Пелопоннесе, в Фессалии и Македонии, и возвращено 57 475 предметов. Но Греция — исключение. Там такие действия объявили вне закона еще в 1835 году, а конституция прямо обязывает власти защищать культурное наследие. В большинстве стран оценки таких преступлений обычно неофициальные, основанные на свидетельствах и экстраполяции. Утверждения не проверяют. По турецким данным, расхищение древностей — четвертое по прибыльности занятие в стране (включая легальные и нелегальные). В Нигере говорят об ограблении девяноста процентов важнейших мест археологических раскопок. Некоторые криминологи смешивают такую статистику с новостями и делают небывалые выводы: например, что главную роль в незаконной торговле древностями играют организованная преступность и террористы. Я отношусь к таким заявлениям скептически. Безусловно, мафия совершает такие преступления, и были сообщения, что Мухаммед Атта, главарь группы, совершившей теракты 11 сентября, пытался переправить в Германию афганские древности. Но несколько отдельных случаев — это еще не международное подполье.
Ясно одно. Как и в случае с наркотиками, предложение подстегивает рынок, который образуют покупатели в развитых странах. Когда после Вьетнамской войны подскочил спрос на предметы из Юго-Восточной Азии, преступники обезглавили почти все статуи в Ангкор-Вате. В восьмидесятые в кругах американских коллекционеров бушевала мода на искусство доколумбовой Америки, и грабители могил нацелились на нетронутые памятники Перу.
В целом заниматься удобнее небольшими, относительно безликими предметами. Лучше всего подходят монеты: их легко провозить через границы и почти невозможно отследить. Маленькие партии древностей можно замаскировать или смешать с сувенирами. Приклей дешевый ценник к посуде и ювелирным украшениям возрастом много сотен лет — и рядовой таможенник вряд ли обратит на них внимание.
Крупные и очень ценные предметы черные торговцы иногда «отмывают» по той же схеме, что и деньги. Для этого нужно прикрыться добрым именем ничего не подозревающего престижного музея, заполучив оттуда официальную бумагу. Продавец может, например, сыграть на профессионализме и порядочности сотрудников, предложив предметы, которые будут заведомо отклонены. Смысл в том, чтобы получить стандартный отказ на официальном бланке с фразами о важности потенциального экспоната и сожалением, что из-за недостатка площадей, бюджета и по другим причинам музей в настоящий момент не может его принять. Письмо становится частью провенанса, пополняет арсенал недобросовестного брокера или дилера. Для покупателя оно создает подобие законности (и неважно, понимает ли он, что сделка нелегальна). Если знаменитый музей подумывал включить предмет в коллекцию, но отказался из-за нехватки места, значит, все чисто, не правда ли?
