Расследование сделало опасный крюк: так часто бывает, когда слишком много людей хотят сыграть важную роль. Я ничего не мог с этим поделать, а ощущение бессилия ненавидел.
Во всем ФБР я один под прикрытием работал с делами, связанными с искусством, и привык вести игру сам. Конечно, у меня была репутация рискового человека, зато был результат. За восемнадцать лет работы мне удалось вернуть произведений искусства и древностей на сумму двести двадцать пять миллионов долларов: знаковые предметы американской истории, европейскую классику, наследие древних цивилизаций. Я сделал карьеру на поимке похитителей, мошенников и теневых торговцев, действовал во всех областях, бывал в самых разных уголках мира: Филадельфии, Варшаве, Санта-Фе, Мадриде. Я спасал произведения Родена, Рембрандта и Роквелла, различные исторические памятники, например головной убор воина апачи Джеронимо и давно утраченную копию Билля о правах. Меня отделяли считаные месяцы от возвращения оригинала рукописи «Земли» Перл Бак.
Я знал, что преступления в сфере искусства нельзя вести так же, как заурядные дела о торговле наркотиками в Майами и бостонских грабежах. Мы гонимся не за обычными для преступного мира вещами — «дурманом», отмытыми деньгами, — а за бесценными, единственными в своем роде предметами, памятниками человеческой истории. И теперь перед нами крупнейшее нераскрытое дело в этой области.
Из тех, кто тогда оказался на яхте, никто не занимался до этого такого рода преступлениями. В ФБР подобных агентов вообще было мало. Американские правоохранительные органы — в том числе Федеральное бюро расследований — не слишком заботит возвращение украденных произведений. Гораздо удобнее заниматься тем, что получается лучше всего: сажать за ограбления, торговлю наркотиками, вымогательства у инвесторов. ФБР сегодня настолько озабочено предотвращением очередного теракта, что почти треть из тринадцати тысяч работающих там агентов гоняется за призраком Усамы бен Ладена. После 11 сентября преступлениями в сфере искусства долго никто не интересовался, и мне от этого было только легче: я привык заниматься своими делами, оставаясь в тени. Мое начальство в целом было компетентным, по крайней мере, сносным. Мне доверяли делать то, что я считаю нужным, и разрешали работать независимо от Филадельфии.
Однако операция «Шедевр» — такое название делу об ограблении музея Гарднер придумали до меня — была другой. Агентам по обеим сторонам Атлантики не терпелось получить свою долю в большой награде. Руководство почти всех участвующих ведомств — в Майами, Бостоне, Вашингтоне, Париже, Мадриде — требовало главную роль. Всем хочется славы — фотографии в газете и фамилии в пресс-релизе — после раскрытия дела.
