Моя подготовка к отъезду в командировку шла быстро. В начале декабря для меня был изготовлен радиопередатчик, который нужно было испытать.
Испытания проходили в два этапа. На первом этапе мне поручили из здания на Лубянке устанавливать радиосвязь с различными нашими радиоцентрами, находившимися в Минске, Киеве, Ашхабаде. После того, как я научился четко устанавливать связь и обмениваться телеграммами с этими центрами, меня направили в командировку в город Батуми. Там мне следовало организовать радиосвязь с Москвой. Это была генеральная репетиция.
Третьего января 1941 г. я возвратился в Москву. Начальник американского отделения товарищ Будков сообщил мне, что нужно как можно быстрее выезжать в Нью-Йорк. Будков объяснил, что меня ждут в НКИДе, чтобы заказать железнодорожные и пароходные билеты. Две недели ушло на различные сборы: получение паспорта, билетов на поезд «Москва-Владивосток», инструктаж в ЦК ВКП(б) и сдачу партбилета, получение экипировки и ее подгонку у портного, окончательную доработку план-задания, прием руководством разведки.
Согласно легенде, одобренной руководством, я не должен был говорить моим родным, что еду в США. Поэтому родителям по приезде из Батуми я сказал, что меня командируют во Владивосток и что часть моей зарплаты будет переводиться им. Последние дни перед командировкой я был очень занят по работе и домой приходил около полуночи. По утрам мать и отец во время завтрака все время сидели за столом около меня, интересовались, что мне нужно приготовить к отъезду. Мама сама сшила мне сатиновую рубашку оранжевого цвета, сказала, что рубашка получилась «хоть куда». Все вещи, которые я взял с собой, уместились в один небольшой чемодан.
Поезд из Москвы во Владивосток отправлялся с Ярославского вокзала в 16. 00. В день отъезда я на работу не пошел. Мать и отец все время не отходили от меня. Бабушка с дедушкой тоже суетились. Дед с завистью говорил: «Вот, доможил, куда едешь. На край света. Возьми меня с собой». В тот день мы долго обедали — часа два. Дед пил вино. Отцу недавно сделали операцию на кишечнике, и врачи запретили ему принимать спиртное. Однако разговор как-то не клеился. Родители казались подавлены, у матери все время наворачивались слезы.
Время от времени заходили соседи по дому, чтобы попрощаться, пожелать счастливой дороги и успеха на новом месте работы. В два часа дня я тепло попрощался с плачущей мамой, с дедушкой, бабушкой и сестрами Тасей и Аней. Братья Борис и Геннадий были на работе. Отец решил проводить меня до заставы Ильича.
