— Дом выглядит так печально, — сказала она.
— Да, — я натянула варежки. — Но не забывай, что Агаты здесь несколько месяцев не было.
Мы прошли по дорожке и вышли на улицу.
— Руби, а кто это — Эллис? — спросила я. — Муж Агаты?
— Нет, — ответила Руби. — Эллис был её братом. Эллис Слейтер. Он умер… да, почти двадцать лет назад. Это был его дом. Он оставил его Агате. — Она переложила чемодан из одной руки в другую. — А почему ты спрашиваешь?
— Во второй спальне были коробки. На одной было написано это имя. А в шкафу много мужской одежды.
Руби криво улыбнулась.
— Так похоже на Агату. Она никогда не выбрасывала ничего, что могло пригодиться.
— Мой отец такой же. — Я не стала добавлять, что представления моего отца о полезности слегка отличались от общепринятых. Поэтому всякий раз, когда мы переезжали, кому–то приходилось упаковывать канделябры из лосиных рогов.
До угла мы дошли вместе.
— Спасибо, что пошла со мной, — сказала Руби. — Я отнесу это Гуннерсону. Хочу, чтобы вещи уже были там, когда она… когда её… — Руби откашлялась. — Когда понадобятся. — Она пожала плечами. — Глупо, да?
— Нет, — сказала я. — Всё правильно. — Я натянула шапку поглубже на уши. — Увидимся на ужине Зимнего фестиваля?
Она кивнула.
— Насколько я помню, с Джастином мы встречаемся позже.
— Значит, увидимся позже, — сказала я.
Я двинулась к Общественному центру. Оглянувшись через плечо, я увидела, как Руби решительно идёт вниз по улице, к Похоронному дому Гуннерсонов.
Когда я подошла, Мэгги уже стояла у входа на парковку. Она была одета в лиловую куртку из искусственного меха и топала ногами по дорожке, чтобы не замёрзнуть. Увидев меня, Мэгги замахала руками, и я ускорила шаг.
— Я опоздала?
— Нет, — сказала она. — Ты даже немного раньше. Пойдём в очередь, пока она не стала ещё больше.
Очередь у парадной двери Общественного центра из примерно пары десятков людей извивалась по улице. Мэгги и я поспешили пристроиться в конце. Очередь двигалась довольно быстро. Мы оказались внутри через пять минут, может даже меньше. У Мэгги в перчатке были приготовлены деньги, и она заплатила за нас обеих прежде, чем я успела достать кошелёк.
— Ну зачем ты? — спросила я, когда вслед за толпой мы вошли в холл.
— Ты так много сделала, чтобы помочь мне с инсталляцией.
— Влезла на лестницу и поправила пару лампочек.
Она подняла руку.
— Ты сделала гораздо больше. Сколько раз ты приносила мне ужин? Сколько чашек чая приготовила? Сколько раз ты меня выслушивала, пока я сидела в твоей гостиной и бесконечно рассказывала про этот проект?
