земное правосудие, коего мы от него добиваемся. А эти два предположения существенно сокращают общее число исключений. Итак, вы видите, что воображаемое равенство страданий добродетели и порока, поначалу допущенное мною, разрушено уже одним анализом человеческого правосудия.
От телесных наказаний, налагаемых этим правосудием, обратимся теперь к болезням. Вы уже предвосхищаете мои слова. Если бы в мире исчезла всякого рода невоздержанность, с нею была бы изгнана ббльшая часть болезней, — а может быть, позволено думать, что и все до единой. Каждый в силах понять это в целом и в смутных чертах, однако к подобному предмету стоит приглядеться внимательнее. Не будь на земле зла морального, не существовало бы и зла физического; а поскольку бесчисленное множество болезней является прямым следствием беспорядочности и распущенности, то разве не позволено обобщить это наблюдение по аналогии? Кстати, не припоминаете ли вы весьма энергичную, а местами даже немного грубоватую тираду Сенеки по поводу недугов его века? Достойно внимания, что эпоха Нерона>(27) была отмечена обилием болезней, в прежние времена совершенно неизвестных. Сенека остроумно восклицает: «Быть может, вы удивляетесь бесчисленному множеству болезней? Так пересчитайте же поваров».>11> Более всего сердит он на женщин: «Гиппократ,>1(29) оракул медицины, утверждал, что женщины вовсе не подвержены подагре. Несомненно, он был прав для своего времени — теперь бы он в этом ошибся. Ведь они сбросили с себя свой пол и облеклись в чужой, а потому пусть их поразят все болезни того пола, чьи пороки позаимствовали они в полной мере. Да будут прокляты небом жалкие эти создания за ту дерзкую и постыдную узурпацию, которую они совершили!»'
Есть, без сомнения, болезни — и об этом никогда не будет лишним напомнить, — которые являются лишь частным следствием действия всеобщих законов. Ведь и самый высоконравственный человек должен когда-нибудь умереть, и если двое бегут что есть силы — один, чтобы спасти своего ближнего, другой — чтобы его убить, — то от плеврита может умереть любой из них. Но сколь устрашающим числом болезней в целом и несчастных случаев в частности обязаны мы ничему другому, как нашим собственным порокам! Припоминаю, что и Боссюэ,>(3,) проповедуя перед Людовиком XIV>(32) и его двором, призывал медицину в свидетели против гибельных последствий сладострастия.>11 У Боссюэ были веские основания упомянуть лишь о самом злободневном и разительном,
