Санкт-Петербургские вечера | страница 18
Вот каким строгим и чувствительным слогом изъясняется сей достойный муж на ухо верному человеку — а в это самое время по всей Европе разносятся его исступленные «Плачи».
Но оставим Каласа в покое. Гибель невинного — такое же несчастье, как и всякое иное, другими словами, общее для всех людей. Когда же преступник избегает наказания, то это еще одно исключение того же рода. В целом же остается, как и прежде, истинным, что на земле существует всеобщий и зримый порядок, установленный для того, чтобы карать преступления в этой жизни. Между прочим я должен указать вам и на то, что обманывать правосудие преступникам удается далеко не так часто, как можно было бы подумать, если прислушиваться к одним лишь теориям и обращать внимание на бесчисленные меры предосторожности, которые принимают злоумышленники ради того, чтобы утаиться. В обстоятельствах, изобличающих самых ловких и хитрых злодеев, часто заключается нечто столь неожиданное, поразительное и непредсказуемое, что люди, по своему положению или складу ума призванные исследовать подобного рода происшествия, склонны верить в то, что человеческое правосудие отнюдь не лишено в розыске преступников известного сверхъестественного содействия.
Позвольте мне сделать еще одно замечание, прежде чем тема наказаний будет исчерпана. В высшей степени вероятно, что мы заблуждаемся, когда обвиняем человеческое правосудие, якобы пощадившее преступника: ведь тот, кого мы считаем преступником, может и не быть таковым на самом деле. Но, с другой стороны, столь же вероятно, что человек, осужденный на казнь за преступление, которого он не совершал, действительно заслуживает наказания, — но за другое злодеяние, нам абсолютно не известное. К счастью или к несчастью, но существуют многочисленные примеры подобного рода, засвидетельствованные признаниями самих преступников; а тех, о которых мы не знаем, я полагаю, еще больше. Последнее предположение заслуживает особенного внимания, ибо, хотя вина или беда судей в данном случае громадна, Провидение, для которого все, даже препятствие, служит средством, не преминуло воспользоваться преступлением или неведением для того, чтобы исполнить то самое