Дэвид остался в гостинице еще на одну ночь, а утром в экипаже отправится в Эдинбург. Спустившись в пивную, он обнаружил, что в заведении было полно гостей, и в обозримой близости не наблюдалось ни одного свободного стула.
Хозяйка заметила, что он замешкался в дверях.
— Добрый вечер, мистер Лористон, — ласково сказала она, отчего большая компания мужчин в рабочих одеждах обернулась к новоприбывшему.
Они окинули Дэвида взором с головы до ног и с подозрением на лицах приняли во внимание его на совесть сшитую одежду.
— Вечер добрый, миссис Фэйрбейн, — откликнулся Дэвид, уловив утонченность в собственном голосе.
Отказаться от прежнего акцента и принять аристократический английский было необходимо для профессии, но в случаях подобных этому он чувствовал себя неловко.
— Желаете отужинать? — любезно спросила она.
— Да, пожалуйста.
— Проходите в дальний зал, там не столь людно.
Она вышла из-за прилавка, и Дэвид проследовал за ней по оживленной пивной в холодный зал, где располагался громадный обеденный стол из красного дерева. Здесь было тихо и безлюдно. Гораздо роскошнее, чем в пивной, но не так уютно.
— Пришлю Кети разжечь камин. Что хотите на ужин? Есть чудесный мясной пирог.
— Звучит превосходно. — По правде говоря, при мысли о еде по нему пробежал озноб, но уж лучше так, чем весь вечер просидеть в покоях.
— Эль?
— Да, пожалуйста.
— Вернусь через минуту. — Она удалилась, а Дэвид занял место за сверкавшим столом.
Мебель здесь была лучшего качества, чем в пивной, где видавшие виды скамьи и древние потрескавшиеся столы — дело обычное. Длинный обеденный стол сиял, словно его часто полировали. Дэвид предположил, что это была радость и гордость миссис Фэйрбейн. Стол пустовал, если не считать огарка сальной свечи на оловянной тарелке. На буфете тоже мерцали свечи. До Дэвида долетали болтовня клиентов пивной, редкие взрывы хохота и лай собаки. Его пронзило чувство одиночества, а за ним последовало ощущение безрассудства. Он что, впал в детство, раз был против уединенности?
Спустя несколько минут появилась девочка Кети. Ей было лет тринадцать или около того, крошечная худышка тащила тяжелое ведро угля. В ответ на приветствие она перепугалась и что-то пробормотала, Дэвид не сумел разобрать, что именно, а потом опустилась на колени возле камина, вытащила решетку и развела огонь.
Она как раз заканчивала, и тут вновь вошла миссис Фэйрбейн, а следом за ней — высокий хорошо одетый джентльмен, качество его пальто и обуви можно было безошибочно определить даже при столь скудном освещении.
