Тарас только головой покачал, заспорил:
— Да разве же это хорошо, Зоюшка, учиться притворяться? Полагаю, что нет…
Хороший парень Тараска, искренний, — что думает, то и говорит… Но всегда ли оно хорошо, — правду всем говорить? Похоже, я уже познала искусство недосказывать… Если и не врать откровенно…
Тарас меня пригласил в клуб Железнодорожников после работы, и я согласилась пойти с ним на танцы. Вот Грант — тот меня, почему-то, всё больше в кафе водит, а на танцы — редко. Наверное, не его стихия — ногами притопывать…
Договорились встретиться в половине восьмого возле аптеки центральной. Пришла я домой к себе, в пустую квартиру, приоделась, "причепурилась": губки подкрасила, попудрилась, подушилась "Красной Москвой", надела новую пару чулок нейлоновых и шитое в ателье модное приталенное платье, красное в белый горох, — нескромное несколько, но — к лицу… И пошла… Тарас пришел в пиджаке серебристо-сером, в кепке черной новой, — чист денди лондонский… Сперва мы с ним зашли перекусить в кулинарию, по-простому съели по беляшу, выпили кофе с молоком и печеньем, и мне очень понравилось, что Тарас для первого свидания не стал "выпендриваться". По пути на танцы рассказывал смешные истории "к месту":
— Зоюшка, надеюсь, Вы посмеяться любите? Вот как Вы думаете, что такое "танцы"? Только не перечисляйте мне, какие Вы танцы знаете…
— Ах, Тарас, да не задавайте Вы мне вопросов. Вы меня пригласили, — вот и развлекайте! А я — послушаю… Устала я сегодня на работе думать…
— А танцы, Зоюшка, есть искусство убирать ноги быстрее, чем Вам их партнер отдавит! Или вот еще: спрашивает парень на пляже в Сочи девушку, не работает ли она учителем танцев. Она ему отвечает: "Нет. А вы это подумали, потому что у меня фигура стройная?" Он и говорит: "Просто у вас такие пятки грязные!.. "
— Фу, — говорю, а сама смеюсь в восхищении от приятной неожиданности, что Тарас — такой весельчак, — грубоватая шутка! Лучше что-нибудь возвышенное расскажите!
Но, тем временем, мы пришли в клуб. Танцевали до упаду! И патефон звучал, и "живая музыка", — баянист так играл, что за душу брало. Долго танцевали. Приятно мне его было держаться за него во время танца, и порой легкая дрожь бить начала, словно тело жило собственной, отдельной жизнью необъяснимой. С Грантом было иначе: интересно очень, вдохновляющее как-то, но дрожь не пронизывала насквозь…
Стемнело давно, когда на улицу вышли. Почему-то я испугалась Тараску вести к своему дому. Чего испугалась? Он же такой милый и славный… Или… себя испугалась?… А только я его привела к дому родителей, в котором, почему-то, темно было, — не иначе как ушли куда-то погулять. Может, и в ресторан, — любит дядя Семён маму водить по таким заведениям, что просто удивительно для людей, которые не находятся в стадии ухаживания… Шикарных заказов, как в первый наш общий поход в ресторан, отчим больше не делает, — мама против, — но и так приятно, что тебя хотят баловать и радовать…
