Заканчивалось время, отведенное для отпуска и практики в родной станице, и Ивану Сорокину нужно было принимать решение — работать и дальше станичным фельдшером или пойти в армию. Поскольку действительная служба у него должна была начинаться только в 21 год, а ему было всего 18, он мог быть зачислен только на правах вольноопределяющегося[13]. По истечении 3-х лет службы и при наличии вакансии он мог быть произведен в 1-й класс чиновника военного ведомства, а при отсутствии таковой переименовывался в кандидаты на классную должность. Данное повышение он и получил 3-го января 1906 г. Но это было уже после Русско-японской войны.
Иван всей душой стремился в армию и, несмотря на уговоры родителей, решил идти служить. По сложившейся традиции проводы в армию были красивым, трогательным и очень важным в жизни каждого молодого казака ритуалом. По приговору станичного сбора «стариков» молодых казаков направляли служить в свой территориальный полк, и это воспринималось как беспрекословная обязанность, словно он для того и рожден был. Ведь служил его отец, служили дед и прадед, служили братья, родственники, соседи, служили все казаки его станицы, поэтому и он должен служить, а почему — об этом мало кто задумывался. Призыв в первоочередные полки в то время непременно означал службу на далекой российской границе, где стояли Кубанские конные полки и пластунские батальоны. Они охраняли ее от нападений со стороны Турции, Персии и Афганистана. Проводы неизменно сопровождались многодневными весельем и гульбой всей родни уходящего казака.
В такие дни «гуляла» вся станица, она ежегодно отправляла на службу несколько десятков своих будущих воинов, достигших 21 года. Боевые песни, как главный элемент всякого казачьего застолья, — не смолкали. Старики, отцы и уже отслужившие казаки-родичи веселыми тостами бодрили новобранцев и наказывали заслужить «чин урядника». И только их жены да матери порою, скрывая от других, нет-нет, да и проливали слезы. Но чтобы пролил слезу сам уходящий на службу казак — этого не бывало.
Да и многие из уходящих в армию мечтали вернуться домой с серебряными галунами на погонах. Для семьи и родичей — это гордость и почет, а с годами могут избрать и станичным атаманом, а там новый почет и хорошее жалованье.
Проводы Ивана Сорокина на службу отличались только тем, что все ему желали дослужиться не до урядника, а до старшего медицинского фельдшера, а может быть и получить классный чин военного ведомства.
