Преодолев леса огромного естественного заповедника, посередине которого приземлился их корабль, Питер и Ванму оказались в деревеньке лесников, где, смеясь, поведали, как умудрились заплутать в местных лесах. И никто не обратил внимания на китайские черты лица и акцент Ванму и на белую кожу и невоспитанность Питера. Документы, по их словам, они где-то потеряли, но компьютерный запрос немедленно выдал информацию, что их водительские права зарегистрированы в городе Нагойя и, если не считать нескольких дорожных нарушений, висящих на Питере, ни в каких предосудительных, противозаконных деяниях молодые не замечены. В графе «Род занятий» у Питера стояло «вольнонаемный учитель физики», а у Ванму – «странствующий философ», то есть они, несмотря на свою юность и отсутствие семейных связей, занимали достаточно высокое положение в обществе Священного Ветра. Когда же им начали задавать случайные вопросы («О, кстати, мой кузен преподает псевдопроизводительную грамматику в университете Комацу в Нагойе!»), Питер обратился за подсказками к Джейн.
– Никогда не забредал в Здание Оэ, – повторил он за ней. – Эти языковеды не любят общаться с физиками. Они считают, что мы разговариваем исключительно на языке математических символов. Даже Ванму утверждает, что нам, физикам, известна только одна грамматика – грамматика снов.
Ванму подсказать было некому, но странствующий философ должен быть афористичен в своей речи и высказывать свои мысли весьма туманно.
– Я утверждаю, что только на этой грамматике ты умеешь изъясняться, – ловко парировала она нападки Питера. – Но нет такой грамматики, которую ты не мог бы познать.
Питер в ответ принялся щекотать ее. Ванму громко рассмеялась и стала отбиваться от него, окончательно убедив лесников, что документы не лгут и эти юноша и девушка именно те, за кого себя выдают: талантливые, одаренные молодые люди, полностью отдавшиеся глупостям любви – или юности, если имеется какое-то различие.
На правительственном флайере их доставили в обжитые места, где благодаря манипуляциям Джейн с компьютерными сетями в их распоряжении оказалась небольшая квартирка, которая до вчерашнего дня стояла пустой, но к их приезду уже была оборудована эклектичной мебелью и картинами, выявив сдержанный и утонченный вкус оформителя.
– Миленько, – кивнул Питер.
Ванму, до сей поры знакомая с эстетическими предпочтениями лишь одной планеты – скорее даже, предпочтениями одного человека с той планеты, где она раньше жила, – не смогла оценить вкус Джейн. Сидеть можно было как на стульях, опускаясь на которые приходилось складываться под прямым углом, что, по мнению Ванму, было очень неудобно, так и на восточных циновках, на которых люди могли слиться в круг гармонии с землей. Спальня с кроватью на высоких ножках – хотя ни крыс, ни тараканов нигде не было видно, – должно быть, предназначалась Питеру; свое спальное место Ванму уже определила – та самая циновка, лежащая в гостиной и искушающая присесть на нее.
