Молодой следователь вдруг приосанился, надулся от гордости и прочитал с особым выражением последние строки:
— «Хочу сказать искреннее спасибо тому следователю, кто догадался прислать мне полный номер „Петербургского листка“ за 20 июня 1897 года. По одной странице разгадать сию головоломку было бы немного затруднительнее. И, разумеется, все мы должны мысленно поблагодарить покойного Сомова. Его безумная подозрительность и привычка читать каждую букву с особым вниманием, выискивая тайные связи между опубликованными в газете сообщениями, в итоге помогли раскрыть преступный заговор».
— Так министру и доложу! — воскликнул Куманцов, надевая фуражку. — Этими самыми словами.
Лаптев фыркнул, прикрывшись исписанным листом бумаги.
— Что там еще?
— Да так…
— Читай уж, что пишет этот гений.
— «Так министру и доложите. Этими самыми словами».
— Не может быть, чтоб он и это угадал! А ну‑ка покажи письмо.
Статский советник покраснел, перечитав последние строчки. Пробормотал что‑то невнятное и стряхнул с мундира прилипшие крошки.
— И никаких «с глубоким почтением» или «искренне ваш». Просто буква М с косыми закорючками и двойной петлей, — особист сделал пару нетвердых шагов и заглянул через плечо Куманцова, разглядывая подпись. — Надо же. А все‑таки это случилось. Московский сыщик натянул нос всей столичной полиции.
— Готов пожертвовать носом. Главное, чтобы голова на плечах удержалась. Лаптев, вели запрягать! Негоже заставлять министра ждать.
— А с письмом что делать? — следователь хлопнул по тоненькой папке с документами. — Приобщить к расследованию?
Статский советник на мгновенье задумался, потом разорвал листы вместе с конвертом в мелкие клочки. Волгин понимающе кивнул, и его тут же стошнило прямо на сапоги начальства.
