Он замолчал, когда за ударом клинка пришли слова молитвы. Не о победе. О душе девушки, которая не хотела быть монстром, пожертвовавшей вечностью ради меня-глупца – и это убивало его вернее всего.
– Как? – кричал он, путаясь в снежном вихре, которым я стал.
Каждая снежинка терзала его.
Я не ответил. Просто ударил.
Прошло три удара сердца. Великий Стратег вспыхнул – и обратился в прах.
Где-то завыла сирена, а тело моё повалилось на траву. Было больно. И, впервые за несколько дней – по-настоящему страшно.
– Жив?
– Агнесса?
Стало страшнее. Нужно было уходить. Мы расплылись туманом – и понеслись за свежим ветром.
На горизонте виднелась тяжелая черная туча, нависшая над Матрегой. Там лил дождь. Мы устало сидели на берегу среди серых скал.
Здесь небо было чистым и блеклым.
– Я слышала о таких пулях. Верная смерть. Не рассказывала, потому что… Сам понимаешь, – задумчиво проговорила Агнесса, нет, Син Э Гён, чертя что-то веточкой на песке. На плече её красовалась неаккуратная повязка. – Значит, врут? Ничего нет?
Волны бились о скалы.
– Есть ещё один вариант, – тихо сказал я в ответ. – Ты не думала, что тебя в итоге не отвергли?
Она задумчиво кивнула.
Тело болело. На душе скребли кошки.
– Но что произошло с тобой? – спросила она. – Не понимаю.
– Твой любимый святой Игнатий был не менее великий стратег, чем наш знакомый. Цель у него оправдывала средства. Не знаю насчет благословения Богоматери, но обычному человеку самому по себе не победить таких, как ты. Нужно было дать силу тому, в чьих руках будет оружие. Создатель клинка знал только два способа. И он дал к ним доступ, как сумел. Этим ножом мне довелось прикончить шестнадцать гадов и Великого Стратега. Грубый, неэффективный способ питаться. Ты сама говорила. А ещё мы восстановили против себя целый город. Антагонизм – энергоемкая штука. С ним не нужно даже убивать, про это ты тоже рассказывала. Стратегу было не выдержать. А тут еще и молитва…
– Ты теперь?…
– Такой же, как ты. Да, – улыбнулся ей.
Я откинулся назад. Посмотрел в блеклую синеву. На искорки стратостатов. Заныло сердце. Полетят ли там когда-нибудь аппараты Королёва, разнося человечество по Вселенной?
Пусть не сейчас, а через сотню или тысячу лет?
Нам предоставили два зла на выбор, не рассказав, какое из них меньшее. Единственное обоснование ответа – отсутствие кровопролития. Но сколько людей погибает в сотнях войн, что идут по всей Земле? Не больше ли? А сколько бы приняло смерть в «государстве», построенном теми, кто питается борьбой?
