– Повторяет: «Разве ж это жизнь?».
– По голове не били?
– Слышь, мелкий, – хриплю. – Ты самое продаваемое шоу, ты в курсе?
Туман холодный. Туман наливается серебром.
– Продолжайте.
«Скажите, Рудольфи, чужие тайны стоят того, чтобы за них умереть?», – не знаю, услышал я это или подумал.
Не успел осознать.
В следующий миг наручники взорвались на мелкие осколки. Ставший тугим и плотным туман отшвырнул в стороны полицейских, подхватил меня – и вынес головой в окно.
Боль. Выстрелы позади. Жив.
…Мы стояли под фонарём. Вряд ли бы я удержался на ногах, если бы не опирался на Агнессу.
– Я пришла вовсе не за тем, чтобы сказать, как меня достали твои гордынька и снобизм! – заявила она.
– Не смеши… Больно.
– Так тебе и надо. Извини, что долго. Щель была небольшая, а я не хотела рисковать.
– Скажи лучше: решала, не заслужил ли я ещё пару оплеух, партнёр.
– Вот мысли читать не нужно.
Смеёмся.
…В закусочной было светло. Я знал, что персонал тут приторговывает по ночам забавными таблетками – и вряд ли будет склонен звонить в полицию, даже если туда ввалится мужик в окровавленном костюме в обнимку с растрепанной девицей в кожаной куртке.
Мы пили кофе, за стойкой возился толстяк-повар, а телевизор успокоительно гудел.
– В быстрой регенерации есть свои плюсы, – поморщился я. – Еще пара часов и буду почти живой. Наполовину. Рабочая теория – ножик высасывает силу из убитых. Верно?
– Понятия не имею.
– Хотел спросить…
– Да?
– Что ты вообще знаешь об этих «ножах иезуитов»?
– Ноже. Единственное число. Остальные, думаю, уничтожены вместе с владельцами. Говорят, на них благословение Богоматери, полученное самим «святым» Игнатием, ландскнехтом и грубияном. Собственно, всё.
– Отчего столько агрессии? Ты, кажется, не веришь?
Она покосилась на меня. Вздохнула.
– Я не просила делать меня такой. Не проводила темных ритуалов и не пила кровь младенцев. Не убивала невинных по закоулкам, осознав себя. Просто родилась. И вот она я. Через тысячу лет и семь тысяч верст от места, где появилась на свет. Мне неприятен звук молитвы и вид распятия, а убить меня можно только ножом из древней легенды. Если я поверю, то придётся принять: это не просто личные склонности и игра случая. Тот, Кому подвластно всё, сотворил меня, только чтобы отвергнуть. Не за дело, а просто так. Я не хочу жить в мире такого Бога.
– Прости.
– Ничего. Привыкла.
Она повела плечом, скользнула взглядом по телевизору – и остолбенела. Я проследил за её взглядом.
