– Все! Все разрешают! – Колька даже прищурил глаз – было очень больно. – Вон их сколько развелось, народ даже в очередь стоит, чтобы к ним попасть. А еще их по телеку показывают, колдуны и ведьмы в компании с известным актером по кладбищам ночью бегают.
– Те, которые в газетах про себя печатают или засветились на синем экране, большей частью шаромыжники, – пояснил Герман. – Я же тебе уже про это говорил. Ну или недоучки, которых на улицу выбросили из ковенов и орденов, по причине редкостной бездарности и бесперспективности. Но жить при этом дальше как-то надо, причем желательно хорошо и сытно, вот они и пиарятся. А истинные, настоящие колдуньи и колдуны… Их ты так не найдешь, а если и найдешь, то запросто к ним на прием не попадешь, там конспирация посильнее, чем у иной разведсети. Рекомендации нужны, поручительства…
– Не скажи, иногда они сами могу человека к себе приблизить, – возразила Вика, накручивая на палец локон иссиня-черных волос.
– Это когда им от человека что-то нужно. – Герман достал из кармана портсигар и щелкнул им, открывая. – Так что такое несчитово. Да и человеку тому не позавидуешь, потому как если его колдун или ведьма включили в зону своих интересов – считай, что он пропал.
– А мне-то что делать? – Кольку не очень интересовали сейчас судьбы неизвестных ему людей, ему себя было жалко. – Болит же!
– А тебе, приятель, к лекарю надо идти. – Герман достал из пачки сигарету и размял ее в пальцах. – К зубнику. Ну или согласиться на мое предложение.
– Твое предложение могильной землей попахивает, – проскулил Колька – зуб опять дернуло так, что парня подбросило на кресле. – Мне и так хреново, а будет совсем погано!
– Почем ты знаешь? – Герман лихо щелкнул пальцами, и сигарета сама прыгнула ему в рот. – О, опять получилось! Вик, ты видела?
– Нашел повод для гордости! – фыркнула девушка и пошла к лестнице на второй этаж.
– Ну и зря ты, – возмутился Герман – Это плод многолетних тренировок!
– Бросай курить, – донеслось с лестницы. – Курить – здоровью вредить.
– Да вот уж фиг. – Герман возмущенно посмотрел на бледного от боли Кольку. – Я курить люблю, мне это нравится. К тому же – сначала курить бросай, потом выпивать, а потом что?
Колька мученически посмотрел на него и ничего не ответил.
– Болит? – сочувственно вздохнул оперативник. – У меня такое в армии было, мне тогда гвоздем зуб вырывали.
Колька издал страдальческий стон, только представив эту сцену, причем в какой-то момент его истерзанное болью сознание явило картину, в которой злорадно хохочущий оперативник лезет к нему в рот с ржавым гвоздем-«соткой». В результате тональность и искренность этого вопля души заставили вздрогнуть даже циничного Германа.
