Оксана почти уже встала, но Митрофанов сказал:
— Оксана Викторовна, я придумал.
Ну чего ты там еще придумал, милок, подумала она утомленно. Что может придумать скучная серая перхоть без особых примет, достоинств и амбиций?
Он смог — и придумать, и сделать то, что все изменило. Нет, не так. Не бывает, чтобы изменялось всё, и не бывает единой и единственной причины. Одна — она как столб, в который врезаешься и либо застываешь на месте, часто неживым, либо улетаешь в ненужную сторону. А если по-хорошему, то обычно много их, поворотных точек, на каждой из которых устремленная вперед линия чуть меняет вектор и превращается из прямой в кривую. А кривая вывезет, бабушка так учила. Бабушка знала.
Вот этот подход в кабинете был второй точкой — и самой неожиданной. Потому что неожиданным был Митрофанов — несвежий, как и все, перекошенный и неровно выбритый. Особенно раздражали пятнышки серой щетины в складках рта, которые стали видны, когда Митрофанов, на миг задумавшись после недоброго Оксаниного вопросика, сложил губы трубочкой. Это усилило раздражение Оксаны так, что она почти уже выпалила: «А если не знаете, Даниил Юрьевич, так возвращайтесь к работе и больше за пределы поручения не выходите, сроки горят».
Не успела: Митрофанов, скривив рот обычным образом, так, что небритые пятнышки спрятались, сказал:
— Да нет, это компетенция муниципальных властей. Подтверждаем, что земля имеет сельскохозяйственное назначение, и тогда любая свалка там запрещена. Ни районных, ни областных решений по переводу статуса земель не было, я проверял. Там же совхоз был, земля его или правопреемника, класс земель наверняка вспашной, ограничения я перечислил. В базе за тот период документов нет, но в архиве найдем. Ну и вопрос решен. Собираем сессию, без всяких дополнительных согласований по вновь вскрывшимся обстоятельствам объявляем свалку незаконной, прекращаем прием мусора и вешаем все на операторов. Пусть ликвидируют, что натворили, за свой счет, ну или с Гусака потом регрессят. Все суды поддержат.
— Областной особенно, — сказала Оксана с иронией.
— В областном иск сломают, так окружной удовлетворит. Да и не дойдет до этого — область раньше договариваться начнет.
— Ох, — сказала Оксана, еще раз перелистывая бумаги. — Все бы так легко было. Ладно, оставьте, я еще раз посмотрю. Все равно надо проверять — мы же не знаем, что там депутаты в девяностые напринимали.
— Знаем, — сказал Митрофанов неожиданно. — Ни в девяностые, ни в нулевые по району не было никакого решения. До середины нулевых совхоз «Новая жизнь». Давно не работал, но все равно числился. Потом комплексную застройку хотели, с таким же названием. Оформить не успели. Когда с микрорайоном не получилось, явочным порядком начали как свалку использовать, с ноль восьмого или ноль девятого, если правильно помню. Такая вот получилась «Новая жизнь», сама собой, от совхоза к свалке. Если что и сделали, то задним числом, а это опрокинуть как два пальца. А в нулевые — нет. Я уж знаю, все-таки главой земельного комитета был.
