— За эти годы я, Иван Трофимович, всякого наслушался о колхозах. И землю-то они запустили, и от этих колхозов в мужицкой душе сорняк пошел, ну, в общем, и то плохо в колхозах, и это никуда не годится. Чего греха таить, и я, бывало, грешным делом, уши распускал, головой кивал, языком поддакивал: истинная правда, истинная правда! А истинной правды не видел, пока не попала мне в руки книжка — ни конца ни начала, истрепанная, чья, неизвестно. И, видать, писана в первые годы революции. И поди ж ты, через нее я сразу уразумел истинную правду. А в чем она, слушай. Кем была наша Россия до первой германской войны? Наипервейшим купцом по хлебной части чуть ни во всех странах мира. Недаром звалась — Россия хлебная! Одним словом, житница. Верно было напечатано?
— Да, житница… — подтвердил Русаков.
— Так вот, эта житница через два с половиной года войны с немцами без хлеба свои города оставила… Не спасли ни середняцкие, ни кулацкие, ни помещичьи хозяйства. И знаешь, Иван Трофимович, много ли под немцем к Февральской революции нашей земли оказалось? Да чепуха. И вот тогда я подумал о наших разруганных и кем только не клеванных колхозах. Кто индустрию нашу построил? Колхозы! Кто новые города поднял — опять же колхозы. А кто кормил хлебом и всю армию и весь народ во время войны с фашистами — те же колхозы! И хватило хлеба — у эдаких, таких-рассяких колхозов. Всю страну не то что на ноги поставили, но и намного превзошли то, что было до войны… Вот это и есть истинная правда о колхозах. Они, Иван Трофимович, всему начало в нашей жизни. И пока на этом корне стоим — никому нас не одолеть.
Игорь не заметил, как Игнат овладел всем его вниманием. Он сидел, слушал, пораженный словами тракториста. Собственно говоря, и раньше он знал, что перед Февральской революцией в Питере и других городах уже не хватало хлеба. Знал он и то, что через много лет колхозы помогли выиграть битву с фашизмом. Но рядом он никогда не ставил эти два факта, и они теперь прозвучали для него как великая правда нашей жизни. Так вот во имя чего он вступит в колхоз! Он был взволнован своим открытием и возбужденно поднялся из-за стола.
— Ты куда, Игорь? — спросил Игнат. — Посиди еще.
— Не могу, Игнат Романович… Обещал к Андрею на переправу. — А сам подумал: «Надо проверить, кто еще не вернулся из города». И посмотрел на часы. Скоро одиннадцать, прошел последний автобус.
Игорь направился к переправе. Кто на пароме — Ферапонт или Андрей? Ну конечно, Андрей! А Ферапонт, наверное, спит без задних ног, забыв обо всем на свете и предоставив своему сменщику работать на переправе с раннего утра до ночного отбоя. Паром стоял у причала. Андрей вглядывался в противоположный берег реки, словно ожидая кого-то.
