Он не мог долго наслаждаться видом, потому что тьма накрывала его, и слабость заменила его силу. Он чувствовал себя раздавленным, мышцы больше не слушались его, и он закрыл глаза.
Но не раньше, чем он увидел, как его сочная пара изменилась, появились клыки ее львицы и золотистый мех на коже.
Черт, она была прекрасна. И если бы он не умирал, он был бы тверд как камень.
* * *
О. Черт. Нет.
Хиллари может вытерпеть избиение. Она терпела это всю жизнь. Тони и ребята Никколо никогда не знали такого слова, как «пожалуйста», таким образом, будучи швыряемой, туда и сюда, не было никакой возможности для нее избежать синяков.
Парень, держащий ее и застреливший ее пару в грудь, был проблемой. Смертельный. Потому что пока она тратила свою жизнь с ними будучи послушной… или раздраженной…она была ничем, но сейчас. Ее львица вырвалась, оставляя свой пост в углу сознания. В один момент у нее были человеческие руки и ноги, а в следующий она была массой бледного меха, сверкая когтями и клыками.
Злость, нет не злость, ярость. Она захлестнула и поглотила ее. Сладкая и милая? Вряд ли. Больше нет.
Хватило одного взгляда на Оскара, на его поникшее тело и не останавливающуюся кровоточащую рану, чтобы принять ее следующее решение. Ее тюремщик отпустил, и теперь она собиралась схватить его. Ей никогда по-настоящему не нравилось атаковать и убивать добычу, но она была готова сделать исключение для этого парня. Она схватила его, опустив его тяжелый вес вниз из-за ее меньшего размера.
Хиллари вцепилась когтями ему в грудь, на три дюйма когти утонули в его плоти и поцарапали кость, когда она заставляла его опуститься. Боль исказила черты его лица, и она чувствовала как его кулаки били по ее телу, но это было ничто по сравнению с болью от ранения ее пары. Она согнула заднюю ногу, прижала ее к его мечущемуся телу и также выпустила когти. Больше плоти, костей, и на этот раз мужчина закричал.
Правильно ублюдок, визжи как маленькая сучка.
Ее рот наполнился слюной при мысли вырвать ему горло, и она облизнула усики в ожидании. Запах крови дразнил ее львицу, и она могла практически чувствовать его вкус на ее языке. Медная сладость с кисловатым запахом боли и страха. Она ненавидела аромат страха, но его присутствие радовало ее животное. Она опустила голову, широко распахнув челюсть и уже готовая, только для того чтобы быть оторванной от ее добычи.
Так не честно.
Отрыв ее когтей от его тела сопровождался удовлетворяющим хлюпающим звуком, но звук столкновения ее бока со стеной был далеко не так радужным. Во второй раз за много часов, гипсокартон и штукатурка посыпались на нее. Блеск. Она не собиралась тратить время на отряхивание, так же как на убирание крови с ее рта, если она собиралась закончить со всем этим дерьмом.
