– К сожалению, вечером улетаю. Надо вернуться в галерею. Но разумеется, через месяц-другой нам надо будет снова встретиться?
– И тогда, я надеюсь, мы выпьем с вами чего-нибудь покрепче. Чтобы отметить наш успех.
– Уверена, мой клиент с радостью обеспечит нас лучшим шампанским! – восторженно закивала я.
Наш поход в кафе немного подготовил меня к тому, чего следовало ожидать от находившегося на первом этаже отдела европейской живописи, и действительно, от затхлости и пыли «Британских картин» не осталось и следа. Большинство специалистов работали на новеньких «маках», в наушниках, и время от времени откидывались на спинки кресел, чтобы проконсультироваться с коллегами по цене или каким-то тонкостям.
– Система «горячих столов», – объяснил Руперт. – Ввели в прошлом году. Так работа идет динамичнее.
– А это июльский каталог? – спросила я, показывая на работы импрессионистов на одном из экранов.
– Именно так! Аукцион будет огромный. Наш первый опыт работы с американским двадцатым веком. Мы очень много ожидаем от де Кунинга.
– Какого именно?
– Ну-у-у-у, вообще-то, мы выставляем «Пересечение».
– Ого! – присвистнула я. – Ничего себе!
Де Кунинг на данный момент считался самым дорогим художником в мире, последние цены на его работы превышали триста миллионов фунтов.
– Также мы обнаружили, что наши клиенты предпочитают более широкие географические и хронологические рамки, и теперь пытаемся делать все продажи разнообразными.
– Это такой правильный ход с вашей стороны, Руперт! – заморгала я. – Все эти старые категории уже давно не актуальны.
Ага, а еще, если включить всех самых модных художников в одну продажу, то покупатели будут биться за каждую работу и цены автоматически взлетят.
– Хотите зайти в мой кабинет, Элизабет?
Система «горячих столов» кресла босса явно не касалась. Тем более он бы и не смог из-за состояния здоровья и избыточного веса.
В обитую кожей дверь кабинета Руперта постучали.
– А это наш Чарли. Чарли Иглз, главный аукционист, – произнес Руперт с фирменной корпоративной улыбкой, но в голосе прозвучала плохо скрываемая ненависть.
– Значит, это вы та самая девушка, которая нашла Гогена!
Низкий, протяжный голос принадлежал мужчине примерно моего возраста с густыми темными волосами, доходившими до воротничка приталенной рубашки «Тернбулл и Ассер». Высокий, стройный, без галстука, с теннисным загаром и ледяными голубыми глазами. Он посмотрел на меня так же приветливо, как гремучая змея смотрит на кролика.
