– А если вы ошиблись? – перебила меня Маккензи, чем хоть немного разбудила всех собравшихся за столом.
Женщины все это время не сводили с меня глаз, показывая, как хорошо они разбираются в искусстве и культуре, а мужчины не считали нужным притворяться и в открытую уткнулись в свои смартфоны.
– Вдруг вы все ошиблись? Вдруг это подделка?
Маккензи явно перебрала бордо и выпила больше рекомендованной для карликов среднего возраста дозы. Однако слово «подделка» всегда считалось табу. В мире искусства это слово приравнивалось к мату. Воцарилась тишина, которая стала еще более звенящей, когда прислуга принялась выносить отварную цесарку с трюфелями в желтом вине из Юры. Мы с Рупертом по-товарищески взглянули друг на друга. Мы оба стояли на виду у всей публики, ожидавшей нашего хода.
– Я не думаю, что кто-нибудь из нас пришел бы сюда в этот вечер, если бы мы не доверяли Руперту и его команде целиком и полностью, – взяв себя в руки, ответила я. – Есть только одно заведение в мире искусства, имеющее столь высокую экспертную репутацию. Вот почему я обратилась именно к ним. Я хотела быть полностью уверена в подлинности картины.
– Чушь! – прошипела она.
– Полегче, старушка! – раздался голос справа от меня.
Нед! Неужели он таки оказался разумным человеком?!
– Я ее видела! – ткнула карлица в меня своим кроваво-красным, блеснувшим в свете свечей ногтем. – Я ее видела с узкоглазым! В Эссене! А чем славятся узкоглазые, а?
– Чем? – улыбнулась я, из последних сил стараясь держать себя в руках. – Смотря кто. Вы имеете в виду Ай Вэйвэй. Или какого-то другого китайского художника?
Я бросила умоляющий взгляд на Руперта. Спасай! Не дай этой злой колдунье испортить все, о чем я мечтала! Мой взгляд возымел желаемое действие. Он приосанился, задрал все свои подбородки и подался вперед, колыхаясь всеми своими ананасами.
– Маккензи, Элизабет – мой клиент и моя гостья, и я не позволю оскорблять ее! К тому же ваши комментарии попахивают расизмом и совершенно неуместны! Возможно, вы подустали? Может быть, вам прилечь? А мы пока произнесем тост, – поднимая бокал, сказал он, – за нашего хозяина Вилли, поблагодарим его за этот чудесный обед, который он устроил для таких замечательных знатоков таких выдающихся произведений искусства! – закончил он, специально подчеркнув слово «знатоков», чтобы всем стало ясно, что Маккензи в их число не входит.
Шоу закончилось, все присутствующие послушно отодвинули стулья, встали и провозгласили тост в честь Вилли. Руперт подошел ко мне и обнял, а Маккензи пулей вылетела из комнаты. Не успела она выйти за дверь, как разодетая в бархат прислуга тут же все прибрала.
