— Кто это? — настороженно спросил он лесника.
— Свой, племяш мой, сын моего брата. Дурак, чего-то натворил в Бабаеве, схватили его, а он обезоружил «ястребка» и убежал со стрельбой, говорит, может, и убил кого-то.
— Куда же он метит? Тут ему ни к чему отираться, завалит наш постой. Разбуди-ка!
— Хочу вечером отправить… Забота еще мне, пень-колода. На станцию повезу, провожу.
— И куда же он метит?
— К дочери моей, в Тернополь, к Маньке, там и старуха моя. Переждет.
— Поймают в городе… Как зовут-то его? Буди давай!
— Антон… Сухарь Антон.
Племянник сделал вид, что только проснулся, ничего не понимая, вяло спустился с печки.
— Милиция пришла! — скрипуче выкрикнул бандит и подскочил на лавке. — А он глазищи не продерет, убивец. Тюкну сейчас гирькой по башке, мигом зенки раскроет.
— Чего надо? — спросил Антон Тимофеевич и — к дядьке: — У тебя там похмелиться не найдется?
Лесник вытаращил на него глаза, но тут словно на выручку пришел верховодящий бандит, с ухмылкой заговорил:
— Дак он с похмелья, паразит. Ничто не мило ему и тюрьма не страшна. — Он достал фляжку и плеснул в кружку самогонки. — Хватани, герой, ты заслужил.
«Дернуло с языком, напоролся», — клял себя чекист, изображая удовольствие от выпитого. А потом ему пришлось рассказать все, что произошло в Бабаеве.
— А попал ему в башку-то, «ястребку»?
— Мне бежать надо было, а не разглядывать.
— Точно говоришь? Смотри, проверим. Давай знакомиться. Кузьма Кушак, а это мои хлопцы, — кивнул он на вошедших парней.
— Антон, фамилия Сухарь.
— Псевдо успеешь себе придумать, если возьмем к себе. Собирайся живо, нельзя тебе в Тернополь.
— Мне и тут хорошо.
— А мне лучше знать, где тебе будет ладно. Сюда НКВД вот-вот может налететь. А ты уже в розыске, хоть обрейся и нос набок свороти, найдут. Помогу тебе надежно, понравился ты чего-то мне. Собирайся, говорю, пойдешь с нами. А ты, Селиван, в случае чего нас тут не видел. Понял?
…Не в правилах Зубра было возвращаться в схрон, из которого ушел, тем более с опасением, как бы там не накрыли. Но делать нечего, пришлось ночью свернуть с маршрута, чтобы укрыть Муху. Вконец застращал ее Зубр чекистами и тюрьмой.
Прощался с ней в схроне с покровительственным поцелуем в лоб, наставляя:
— Неделю потерпи одна, пришлю за тобой, с комфортом заживешь… тут и еда, и покой. Не вздумай уйти… Не вздумай!
По лесу группа отправилась напрямки в сторону Боголюб: впереди Дмитро, за ним через сотню шагов Сова, постоянно сходясь и расходясь, сверяя направление. А уж за ними в некотором отдалении шел Гринько — надрайонный главарь Зубр со своим телохранителем Алексой.
