* * *
На рассвете за ними пришли — уже другие защитники, с ними тот, седой, и несколько гражданских, мужчин и женщин. Сказали, что все закончилось и можно возвращаться в город.
Они разбудили детей, и те, чьи родители не пришли, подняли рев. Некоторых, еще сонных, пришлось нести на руках, другие отказывались идти, пока мама или папа их не заберут. Пока всех собирали, пока выясняли, кому принадлежит одежда, которую Аста развесила для просушки, совсем рассвело.
Преодолевая вязкое, как смола, оцепенение, она вышла вслед за всеми наружу. Было мокрое хмурое утро, лесная земля под ногами превратилась в грязь, на ветках деревьев висели гирлянды прозрачных капель. Пахло мятой, дождем и дымом.
После душного тепла убежища ей стало холодно. Легкое платье без рукавов, в котором прошлым вечером было жарко, теперь почти не грело.
— На, дочка. — Знакомый защитник протянул ей форменную куртку. — Надень пока, а то простудишься.
— А вы? — спросила Аста, видя, что он остался в одной футболке.
Тот ответил усмешкой — горькой, невеселой.
— А я — ух согрелся. Надолго хватит…
Она ничего не спрашивала, пока не дошли до берега. Зрелище ее глазам предстало мрачное. От столов и празднично украшенных павильонов остались груды дымящихся обломков. Кое-где в воздухе еще висели не сгоревшие до конца доски, вокруг была разбросана посуда, фрукты, обрывки скатертей и одежды. Повсюду виднелись бурые пятна крови, уже впитавшейся в серый влажный песок.
— Осторожно, — сказал один из защитников. — Все обуты? Тут осколков полно.
Среди руин ходили люди, убирая мусор и складывая его на парящие платформы, — отдельно дерево, ветошь, стекло и все остальное. Аста оглядывалась по сторонам, ища знакомых и боясь увидеть, как в фильмах-катастрофах, тела в черных мешках, но их не было. Дома на прибрежной улице сильно пострадали, и возле них тоже хлопотали люди — кто с повязками, кто в обгоревшей одежде, но тяжелораненых не видно. Возможно, их уже забрали в госпиталь.
А самое странное творилось с рекой. Ее чистая, прозрачная вода стала черной, как чернила, и двигалась медленно, как густая смола. На поверхности тут и там плясали языки пламени.
— Аста!
Она обернулась на голос, и голова закружилась от сумасшедшей радости. Рядом стояла Тайса.
— Фух, ты нашлась! Свен сказал, что отвел тебя в убежище, но я все равно переживала…
Они обнялись. На Тайсе было все то же свадебное платье, грязное и кое-где порванное, поверх которого она надела свежий рабочий фартук. Она и еще несколько городских девушек устроили на берегу прилавок с горячими напитками и закусками, чтобы люди могли подкрепиться. Волосы, которые она так тщательно убирала вчера вечером в праздничную прическу, были небрежно скручены в узел и скреплены простой шпилькой. От пудры и румян не осталось и следа, под глазами, еще недавно сверкавшими от счастья, лежали глубокие тени.
