— Я вдруг почувствовала себя такой уставшей.
Слабо улыбнувшись, он сказал всего одну фразу:
— Доброй ночи, Лиза.
Когда они с Винсентом входили в туннель, Лиза оглянулась. Отец уже раскрыл книгу, положил ее на стол и уже был полностью поглощен чтением.
Она в самом деле очень устала. У нее дрожали колени, и было трудно даже дышать. И неудивительно. Утром репетиция, фотографирование и интервью для журнала «Люди», а потом спектакль. Теперь Аврора забирала у нее больше сил, чем в 1978 году. С большой неохотой она вынуждена была это признать. Но это был не возраст, а вхождение в форму. В первые три дня мышцы ее потеряли свою упругость. Она не тренировалась несколько недель, и приходилось затрачивать массу усилий, чтобы вновь обрести форму. Другое дело — молодые, двадцатипятилетние, у которых и сухожилия эластичные, и мышцы упругие. Я слишком часто отвлекалась, в отчаянии заключила она. И на слишком долгое время — после того как вышла замуж за Алэна. Он был рад, что она ради него бросила балет. Она назвала это временным отпуском — и он согласился. Потом он много раз говорил, что не станет возражать против того, чтобы она танцевала в труппе Нуриева, если он ее пригласит, или по каким-то особым случаям. Но когда она заговаривала об этом, он всякий раз ссылался на какую-нибудь более раннюю договоренность — один раз это был круиз по Средиземному морю, другой раз — поездка на Бермуды. В общем, всякий раз была уважительная причина, почему он должен ехать в сопровождении своей очаровательной жены.
Всегда был какой-нибудь благовидный предлог. Когда предстояли гастроли в Нью-Йорк, у него были какие-то важные дела или проблемы, а то он непременно бы выдумал что-нибудь, чтобы предотвратить ее поездку. Зато он взял с нее обещание каждый вечер звонить ему — и послал Коллина «оберегать» ее.
Перед ними был длинный, грубо отделанный туннель, и она прикрыла глаза и сморщила нос от запаха дыма и воска. Коллин, не отступающий от нее ни на шаг и вечно подозревающий ее. Он вывел из себя репортера из журнала «Люди», засыпал вопросами Катрин Чандлер. А как он глядел на нее в апартаментах Алэна! Но нет! Она не будет о них думать. Ни об Алэне, ни о Коллине. Не будет думать сейчас и вообще никогда.
Она ушла от них обоих, и как бы ни сложилась в дальнейшем ее жизнь, с ними покончено раз и навсегда.
Она вдруг отчетливо и полно осознала присутствие Винсента, хотя подсознательно и ощущала его, идущего немного позади и справа от нее — достаточно близко, чтобы можно было дотронуться до него, не дотрагиваясь. Они прошли его комнату и дюжину переходов, которые она прекрасно помнила, несмотря на то что ходила здесь много лет назад. Они прошли половину расстояния до гостевой комнаты, а он так и не произнес ни слова. Она вдруг заговорила с отчаянием, удивившим ее самое:
