– А вы… – не выпуская мою ладонь из своей руки, спросил вчера, когда вошел в кабинет Андриана Шагалова. Так, кроме него, сюда, пожалуй, никто не смел входить.
– Наталья, Наташа, – ответила я, попытавшись встать со своего кресла, однако дяденька остановил меня коротким жестом.
– Наталья…
– Наталья Олеговна.
– Очень приятно, Наталья Олеговна. Будем знакомы. И я надеюсь, еще не раз с вами увидимся.
Мужчина явился в костюме больше похожем на одежду дворецкого – его черный пиджак, расклешенный сзади, доходил до тыльной стороны колен, черная бабочка венчала безупречный белый воротник, а серая жилетка плавно перетекала в серые брюки. Ко всему, он еще был в белых перчатках. С одной пометкой – для того, чтобы поздороваться со мной за руку, перчатку он снял. Следуя за задумчивым и молчаливым с самого отъезда из Зеленограда Адрианом, мужчина был похож на его отца. Высоченный, с крупной головой, он смотрел на своего шефа как на родного сына, при этом оставался почтительным. В тот момент еще не подозревала, что Расторгуев уже и меня взял под свою опеку. Дождавшись, пока они уехали, взяла свои вещи и тоже отправилась домой. В результате тяжелого дня, в квартиру ввалилась уже ночью. И сразу позвонила маме, знала, что она не уснет без разговора со мной.
– Мам, привет! Как вы там?
– Все хорошо, – ответила она шепотом, – Никиточка спит, я вот только платье Татьяне Васильевне дошиваю и твоего звонка жду. Ну, как ты там?
– Все хорошо, мам. Сегодня был трудный день, очень хочу спать.
– Подожди ты, спать! Расскажи хоть в паре слов, не обижают тебя? Не страшно на этой новой работе?
Я ей не стала рассказывать про убийство и про то, что в меня стреляли. На самом деле, к своему собственному удивлению, я не воспринимаю это так. Чтобы бояться. Возможно, это потому, что меня спас сам Адриан Шагалов. Удивление от его появления в нужный момент затмило все – даже страх перед смертью. За меня еще никто и никогда так не заступался. Всегда приходилось самой, даже мой отец, только словами защищал, речами красивыми, но когда меня в школе обижали и я прибегала к нему в слезах, а потом звонила в Москву – он лишь размахивал кулаками и громко заявлял, что всех раскатает за его любимую и единственную дочь и… И ничего не делал.
Адриан Шагалов не говорил. Не только мне, но и вообще никому. Он просто приехал и защитил меня. Человек, которого даже родной брат считает ненормальным.
– Вы выходить будете? – толчок в бок и осипший возглас прямо в мое левое ухо, вернул меня из полудремы в реальность. Женщина с внушительной сумкой «из натуральной кожи» на плече отпихнула меня своей поклажей и прошла вперед. В какой-то мере я была ей даже благодарна, лишь сейчас поняла, что уснула с открытыми глазами. Кошмар! Еще бы чуть-чуть и проехала бы свою станцию!
