– Записка есть, все понятно. Самоубийство, – резюмировал капитан полиции, повертев бумажку в руках. Он осмотрел ее с обеих сторон и хотел вложить улику в папку, но ее перехватили. Адриан. Вот уж, еще одна неожиданность.
– Тебе кажется это интересным? – Давид Шагалов уставился на брата с высоты своего роста и поднял одну бровь. Ну чистой воды политик. Ему бы не фирмой руководить, а страной управлять с таким видом. Хорошо, что Адриан никогда не смотрит на людей. На живых. Теперь я еще знаю, что с покойниками у него в этом проблем нет. И… ответа старший не дождался. Адриан пару секунд изучал документ, потом отдал его и направился к тумбочке возле телевизора, на которой лежал пистолет. Как ни странно, оружие его тоже не заинтересовало. Обведя взглядом все пространство, он провел пальцем по пыльной поверхности тумбочки, там, где остался чистый квадратный след, как если бы на этом месте до недавнего времени стоял предмет, а потом его оттуда убрали. Я наблюдала за ним, не в силах оторваться. Молчаливость Адриана, его задумчивость была самым интересным, что я когда-либо видела. Было некое ощущение, что он не только видит и замечает больше остальных, было ощущение, что все увиденное он разбирает на молекулы, с легкостью может разобрать, разбросать и тут же собрать обратно. Без единой ошибки.
Не ошибусь, если предположу, что от его взгляда не укрылась общая запущенность квартиры. Здесь жили двое, а впечатление было такое, что только один. Мужчина и обязательно холостяк. Занавески на окнах не стиранные несколько лет, кровать кое-как застелена отвратительным, безвкусным покрывалом, на телевизоре три слоя пыли, кажется, дунь, и она слетит огромными комками. Пол настолько липкий, что это ощущается даже когда ты в ботинках. И это при том, что жена, теперь уже вдова Анищенко выглядит вполне приличной женщиной. Привлекательная блондинка с длинными ногами, умеет обращаться с косметикой и явно не жалеет на нее денег. Даже сейчас, когда она, вытирая слезы, оплакивает своего мужа, труп которого теперь лежит в ванной.
Кстати, именно эта дамочка и позвонила в полицию. Но мы все узнали раньше.
– Еще раз, гражданка Анищенко, где лежала эта записка? – грозно спросил женщину, стоявшую в проходе между кухней и комнатой, полицейский. Несчастная оперлась плечом об ободранный косяк двери и платочком теребила свои щеки бесконечным, безостановочным вытиранием. Слез там уже давно не было, а она то ли на нервах, то ли еще по какой-то причине, все терла и терла их.
