Невольно Наполеонов вспомнил известного в городе адвоката Яна Белозерского.
– Вот уж, кто мастер, отмазывать своих клиентов, ссылаясь на аффект, особенно дамочек и всяких обиженных. И у него это так ловко получается!
– Что с вами? – Жанна дотронулась до рукава следователя.
– Простите, задумался.
– А Юра…
– Что Юра?
– Вы его не подозреваете?
– На этот вопрос я смогу вам ответить только тщательно проверив его алиби.
– Проверяйте, – согласилась Жанна.
По её успокоенному лицу, Наполеонов догадался, что сама Жанна уверена в алиби сына.
И она обронила, словно подтверждая его слова, – как я рада, что он был в клубе!
– Да?
– Конечно, я против его гулянок! Но не в этот раз! Если бы Юра был дома, то его алиби могла бы подтвердить только я. А вы бы словам матери не поверили и трепали бы его изо всей мочи! – горячо проговорила женщина.
– Может быть, вы и правы, – согласился следователь.
– Конечно, права! – воскликнула она и тут же осеклась, – простите.
– Не за что, – он осторожно дотронулся до её руки и легонько погладил её.
Жанна удивлённо следила за его действиями.
И тут уж впору было извиняться ему.
Но Наполеонов извиняться не стал, – он только подумал, улыбнувшись про себя, – какое счастье, что мы живём не в Штатах, а в Матушке России. У нас можно смотреть на женщин и даже дотрагиваться до них, жалея и желая поддержать.
Жанна поняла жест следователя правильно и благодарно ему улыбнулась.
На следующее утро, на опознание была приглашена Татьяна Тюрина. Хотя, как такового опознания и не требовалось, просто следователь хотел увидеть реакцию женщины.
Татьяна держалась стойко, только слегка побледнела и крепко сжала губы, словно боялась издать восклицание или стон.
После опознания Наполеонов повёз женщину в следственный комитет, где допросил её под протокол.
Татьяна повторила всё тоже самое, что говорила следователю в первый раз.
И тут он выложил перед ней фотографии с места преступления.
На одной из них увидел арку, точно парящую в воздухе, чертыхнулся, выругал про себя Легкоступова и быстро убрал фотографию.
Остальные пододвинул поближе к Тюриной, давая ей возможность получше их рассмотреть.
Но у него создалось такое впечатление, что женщина их не видит.
Нет, смотреть-то на них Татьяна смотрела, но не видела в упор.
Как ей это удавалось неизвестно.
– Вам ничего не показалось странным на этих фотографиях? – спросил Наполеонов.
– Странным? – переспросила она и ответила, – на них всё странное.
– То есть?
