— Что ж, я не против, но у кого же мы будем выкупать? Где искать хозяйку? Кто этим займётся?
— Дать в газете объявление — раз плюнуть! «Просим мадам такую-то срочно обратиться туда-то за очень выгодным для неё предложением».
— А я знаю, кому поручить процедуру, — сказал Эжен, — Преподобному Дервилю.
Макс закашлялся. Эмиль сморщился:
— Лоху, что отирается у Гобсека? Тебе, видно, нынче что-то особенно забористое снилось.
— В нём что-то есть. Что-то… наше. Я сегодня же его найду.
— Ладненько… Эх, хорошо у вас, но скоро полночь, а я ещё не был на работе. Бай!
Эмиль умчался. Макс оскалился ему вслед, выпуская сквозь зубы дым. Эжен прощально взмахнул рукой.
— Кладезь! — словно выплюнул Макс.
— Я возьму твои плащ и шляпу? — спросил Эжен от вешалки.
— Сейчас? А завтракать?… Куда ты??
— Лучше не спрашивай.
Проводив побратима, Макс с ненавистью посмотрел на кофемолку и подумал: «Tea».
Глава XXII. В которой Эжен посещает Гобсека и нанимает компаньона
Выход на студёную улицу в толстосуконной размахайке поверх не самой свежей сорочки, в разных перчатках, в ботинках на босу ногу не причинял Эжену ни физических, ни нравственных страданий. От холода его спасало знание, что под полой болтаются три тысячи, а стеснение перед встречными он оставил в своём первом парижском году. Мудрый теперь, он так рассуждал: «Вот чешет навстречу тип. Что он подумает обо мне? О, — подумает, — ещё один охламон, пытающийся выглядеть лучше картинки из модного журнала, где у людей ступни короче носов, а руки изгибаются наподобие кувшиночных стеблей? Вот, — подумает, — паразит, обчистил семейную кубышку, чтоб вырядиться попугаем? Нет! Эх, — подумает, — горемыка! Ходит полуодетый. Да ещё улыбается. Ну, и молодец!». К каждому прохожему, задерживающему на нём взгляд, Эжен весело обращался с просьбой указать дорогу на улицу де-Гре. Если человек выглядел не слишком ошарашенным, ему поясняли: «туда, где зсаедает господин Гобсек».
Гобсек в то утро принимал у себя обычного посетителя — очень молодого и бедного самолюбца, пришедшего в день погашения векселя (было как раз первое декабря) просить о продлении срока. Юноша был, разумеется, в отчаянии; ростовщик, само собой, лютовал. Вдруг старый чёрт вскинул глаза поверх белокурой головы клиента, а тот почувствовал, будто ветер подул от двери, а затем что-то тихонько ткнулось в его затылок. Он быстро обернулся и увидел на полу бумажного соколика, сделанного из тысячной купюры. Пламенно возблагодарив Небеса, должник молниеносно прикарманил птицу.
