По старой памяти Ира охотно согласилась помочь подруге и поискать учебное заведение, которое принимало бы иностранных студентов на условиях полного пансиона. Благодаря ее связям, Анне удалось связаться с ректором столичного Института современного танца. Документы абитуриентки приняли, и в начале весны Оливия уже сдавала вступительные экзамены на подготовительный курс отделения актуальной хореографии.
* * *
Последний раз спиртовой горелкой он пользовался в армии. Их тогда отправили на тренировочную базу в Омский округ, и ему в числе группы из восьми человек приходилось участвовать в трехдневных учениях по ориентированию в лесополосе. Нынешние условия в отличие от тех, в сибирской тайге, были вполне комфортными, отсутствовало лишь электричество. Его отключали ежедневно на несколько часов, и это выводило Павла из себя.
Как всегда, зимой в квартире без отопления было сыро и холодно, и к тому же он не мог сварить себе кофе. «Забастовщики хреновы, — морщился он, доставая купленную накануне спиртовку. — Раздербанят страну, к псам собачьим, борцы за демократию…»
Кофейная пена поднялась над туркой, рискуя залить слабый огонь горелки. Павел поспешно плеснул себе густой жидкости в чашку и взялся за газету.
Ну, что у нас там?
А, вот оно: забастовка государственных медицинских работников, забастовка сотрудников почты, глобальная забастовка транспорта…
Это плохо, значит, Анну сегодня он не увидит.
Заехать за ней он не мог. С понедельника не работали бензозаправки, и его машина уже четвертый день простаивала в гараже. В последнее время они встречались все реже: Анна то пропадала на репетициях, то застревала дома, ухаживая за больной старухой-свекровью. Сколько раз за прошедшие пять лет он предлагал ей перебраться к нему? Отъезд дочери за границу, казалось бы, развязал ей руки, да и бывший муж благополучно отбыл на Корфу, где для него нашлось место в штате городской больницы. И тут возьмись из ниоткуда эта бабка со своей немощью! Сдать бы ее в пансион для престарелых…
К слову, в последнее время он тоже чувствовал себя паршиво. Навалилась какая-то странная апатия: ничего не хотелось, мир за окном не вызывал желания с ним соприкоснуться, и он мог часами сидеть без дела, механически перебирая бумаги и старые деловые письма. Все устоявшиеся привычки и интересы вдруг стали растворяться в вакууме полнейшего безразличия, даже на привычную утреннюю пробежку он смотрел как на досадную обязанность, которой не грех и пренебречь. Мысли в его голове шевелиться тоже отказывались, словно мозг вошел в устойчивый энергосберегающий режим. Поначалу Павел связывал свое состояние с общей ситуацией в стране, которая казалась безнадежной и не могла не угнетать: опустевшие улицы, где ветер гонял мусор, пыльные стекла витрин, перечеркнутые надписью «Сдается в аренду», запах протухших мусорных контейнеров и сгорбленные фигуры нищих на каждом углу… Но недавно начали происходить какие-то странные сбои сознания, заставившие его всерьез призадуматься об истинных причинах собственной хандры.
