После переезда в Москву Анна была зачислена на общеобразовательный поток Московской государственной академии хореографии, старейшего театрального вуза пока еще не распавшейся страны.
Фрунзенская набережная, река, яблоневый бульвар, старые сталинские дома с окнами-фонариками — именно такой она запомнила Москву, где жила и училась целых десять лет. Отец мечтал увидеть ее на большой сцене, но его внезапная смерть положила конец всем московским планам.
Мама была сломлена, во всем винила «эту бездушную каменную махину», которая перетерла жерновами ее счастливую семейную жизнь. Долгие годы она стремилась вернуться в Ташкент, и вот теперь, когда дочь выросла, а муж безвозвратно ушел, путь назад оказался для нее открыт.
Анна же за несколько месяцев до смерти отца встретила Хариса. Зрелый, мудрый, надежный, он по-отечески опекал ее и поддерживал, распахивая перед ней дверь в новую реальность, которая давала ей шанс сменить обстановку и забыть о случившемся. Свой выбор она обдумывала недолго, он был сделан под давлением обстоятельств, и Анна даже не пыталась себя в этом обмануть.
* * *
Вернувшись в Афины после той непродолжительной поездки на Корсику, она долго не находила себе места.
К тревоге за Родиона, чья судьба была ей неизвестна, примешивалось чувство вины перед Харисом, который вообще не подозревал, чем вызвана ее внезапная послеотпускная депрессия.
В первые дни она еще пыталась что-то разузнать у спасателей на кальвийском пляже, но по телефону они отказались дать ей какую-либо информацию. В начале августа, вооружившись справочниками, она принялась обзванивать все издательские дома Парижа, выясняя, числится ли у них сотрудник с экзотическим именем Родион. Поначалу это не приносило ровным счетом никакого результата, но наконец ей улыбнулась удача.
Однажды утром трубку сняла сонная женщина, говорившая с легко уловимым африканским акцентом. Она лишь на время отпуска подменяла секретаря и абсолютно ничего не знала о сотрудниках издательства, поэтому предпочла перевести звонок в кабинет самого директора.
— У аппарата, — нехотя произнес Робер, глядя с тоской в широко распахнутое окно и думая, что бокальчик розового со льдом в такую жару совсем бы не помешал.
— Добрый день, извините, что беспокою, я разыскиваю журналиста по имени Родион. Возможно, он работает у вас…
— Нет.
Сердце Анны упало. Впрочем, за эти дни она уже привыкла получать именно такой ответ.
— Уже не работает.
— Уже? Значит, он…
