Родион кивнул, галантно раскланялся, чем вогнал девицу в краску, и поспешил в указанном направлении.
Нужная ему квартира располагалась на последнем этаже каменного здания, простоявшего на том месте уже с полвека. Входная дверь была свежевыкрашена в ядовитую бирюзу, и в этом сразу же чувствовалась крепкая хозяйская рука.
На пороге его встретила черноволосая женщина лет тридцати. Пригласив войти, она усадила Родиона в гостиной, поставила перед ним графин воды с мятой и лимоном, узкий стакан.
Родион начал издалека, боясь сразу вспугнуть хозяйку, но та совершенно не смущалась его присутствием. Более того, складывалось ощущение, что она привыкла к подобным визитам, на все вопросы давала сухой формальный ответ, не прояснявший ни одно обстоятельство дела. О Гаспаре сказать ей было нечего. Брат стыдился всего произошедшего и предпочел навсегда уехать с острова. Связи с ним она не поддерживала.
Быстро исчерпав запас заготовленных реплик, Родион замолчал и огляделся.
Комната была уютной, обставленной дешевой, но тщательно подобранной мебелью, со стайкой семейных фотографий, сидящих поверх грубого комода, и стопкой старых журналов на подоконнике.
— Скажите, а с вашей матерью я мог бы поговорить?
— Она уехала.
— В Грецию?
Женщина промолчала.
Потом, подняв на него вмиг постаревшие глаза, спросила:
— Неужели в сегодняшнем французском государстве нет более важных поводов для расследования? Зачем вам понадобилось копаться в этой древней истории? Только не говорите мне про восстановление справедливости, ее на свете нет.
Вот он, тот неудобный вопрос, который ему задавали десятки раз.
Обычно Родион предлагал некую заготовленную формулировку: она не была ложью, но и не выдавала истины. В этом же случае ему оказалось сложно ответить однозначно даже самому себе. Да, он был тщеславен, и профессиональные амбиции в этом деле стояли не на последнем месте. Но гораздо труднее признаться, что долгие годы его глодало чувство вины, стыда, неуважения к самому себе из-за совершенного когда-то трусливого поступка…
Не дождавшись ответа, женщина продолжила: — Послушайте. Я вижу по вашему лицу, что у вас самые искренние намерения. Но, поверьте, отец смирился со своей участью, и никакого содействия в этом вопросе от нас вы не добьетесь. Каждый несет свой крест, и всякому дается он по силам.
Разговор на этом был окончен.
Родиону стало ясно, что, как бы он ни старался, версия денежного мотива не найдет подтверждения. «Апостол» тянул свой крест не во имя наживы.
