Тем не менее, недостатка в способах для незаметного проникновения в гетто не было. Они существовали благодаря деятельности Гильдии, клана торговцев, которые нелегально, причем за немалые деньги, занимались поставками продовольствия в гетто через разветвленную сеть подземных ходов, охраняемых, как говорили, покрытыми панцирем и невероятно кровожадными троглодитами.
В конце концов друзья все-таки решились на рискованный шаг: на той стадии, до которой они дошли, иначе поступить было нельзя. В побег они вложили все свои сбережения до последнего диди. Ати, испытывающему нехватку средств после двух лет вынужденного бессилия, пришлось продать несколько прекрасных реликвий, полученных в качестве подарков от паломников, которых он повстречал в горах Син.
В своем отделе мэрии Ати с Коа под вымышленным именем зарегистрировали патент и пошли в местное отделение Гильдии, где представились коммерсантами, желающими вести выгодную торговлю с гетто. Однажды вечером, сразу после обхода патруля, они отправились в путь и в скором времени оказались у широкого, хитро замаскированного колодца, вырытого на заднем дворе полуразрушенного дома рядом с древним кладбищем, про которое ходили нехорошие слухи. Там их ожидал прекрасно видящий в темноте карлик, который тут же усадил псевдокоммерсантов в коляску, позвонил в звонок и потянул два рычага, после чего транспортное средство начало головокружительный спуск в недра земли. Спустя с десяток часов и тысячу поворотов в гигантском муравейнике, таящемся под земляными валами и минными полями, они очутились в так называемом гетто вероотступников, самом большом в стране, при одном лишь названии которого слабонервные верующие падали в обморок, а власти бились в истерике. Было утро, и над гетто светило солнце. Анклав простирался на несколько сот квадратных шабиров к югу от Кодсабада, за местностью, которую называли Семь Сестер Скорби; она представляла собой семь невысоких, изрытых оврагами холмов, граничащих с кварталом Ати. Вероотступники, которых люди называли диссидентами, свой мир именовали Хором, а самих себя – хорами. Коа считал, что название является производным от «ху», слова из наречия умников – старинного языка, на котором пока еще изъяснялось несколько десятков его носителей в местности, прилегающей к Кодсабаду с севера, и который Коа немного изучал. «Ху», или «хи», означало нечто вроде «дом», а еще «ветер» или «движение». Таким образом, «Хор» переводилось как «открытый дом», или «территория свободы», а «хоры» – «свободные жители», «люди, свободные как ветер» или же «люди, гонимые ветром». Коа припомнил, как узнал от одного аборигена из
