Те действия, которые некогда Ати умел исполнять совершенно естественно, теперь дорого ему давались и причиняли боль. Он разучился кричать: «Йолах велик!» или «Слава Йолаху и Аби, его Посланцу!» и выглядеть при этом искренним; вместе с тем его вера была непоколебима, он умел взвешивать за и против, различать добро и зло согласно правильному вероисповеданию, но, увы, ему чего-то не хватало для полной праведности – эмоций, быть может, изумления, выразительности или лицемерия, да того необычайного ханжества, без которого вера не способна существовать.
Разум Ати отвергал не столько религию, сколько подавление ею человека. Он уже не припоминал, какое направление мысли привело его к убеждению, что человек существует и познает себя лишь в бунте и посредством бунта, и что этот самый бунт не может быть истинным, если не обратится в первую очередь против религии и воинства ее служителей. Он даже склонялся к тому, что, возможно, алчет не истины, будь она божественная или человеческая, священная или мирская, но что его мечта, слишком великая для постижения во всем ее безумстве, состоит в том, чтобы обрести человечество и обитать в нем, точно монарх у себя во дворце.
Со временем пришло успокоение, и Ати действительно вернулся к идеальной рутине. Он превратился наконец в такого же верующего, как прочие, и перестал бояться опасности. Он снова почувствовал радость жить сегодняшним днем, без мыслей о дне завтрашнем, и счастье верить, не задавая вопросов. В закрытом мире, из которого нет ни единого выхода, бунт невозможен. Истинная вера заключается в самозабвении и покорности, Йолах всемогущ, и Аби непогрешимый пастырь всего стада.
Когда однажды утром Ати узнал, что на следующий день для проведения ежемесячной проверки персонала в мэрию прибудет комиссия Нразда, или Нравственного здоровья, и что он, как и все остальные, вызван для Аттестации, он отнесся к этому событию с облегчением и пониманием всей его важности. Он действительно чувствовал себя вновь вовлеченным в коллектив верующих. До сих пор его держали на некотором расстоянии, освобождали от исповедей и демонстрации набожности – считалось, что в его состоянии выздоровления он еще не полностью владел собой, мог пока стать добычей какого-нибудь психоза и, сам того не желая, обидеть Бога и его представителей. По возвращении из санатория Ати рассчитывал, что, дождавшись полного выздоровления, его прослушают в районной мокбе по месту жительства, а затем оттуда пошлют рапорт в местное отделение Нразда. В Книге Аби в нескольких стихах настоятельно говорилось о том, что верующие обязаны полностью отвечать за свои слова, чтобы о них могли судить надлежащим образом.
