Несколько часов работал, но вырезал на нём облик божества, со щитом в одной руке и молотом Сварога в другой. На меня вот только больно похож получился. Мда...
На голове же его сидела уточка. Сам он улыбался, хотя его суть — карающий лик Всевышнего. Судья. Никак не шут.
Боги ушли из нашего мира, но сила осталась. Сила, что помнит прежних хозяев и ищет похожих на них смертных, наделяя их чертами тех. Даруя долголетие и силу. Вот и я попал, вырезав идол, сам не зная, что делаю — по наитию, став первожрецом и скрыв это от бабушки.
Оградил это место защитой от зла и лес стал преображаться. Его стали заселять магические твари, от безобидных, до опасных. Вроде буки. Зеркало даже пришлось поставить, чтобы ежели что — быстро сюда добраться, прошел я сквозь него, миг, и тридцать километров позади. Земля мягко спружинила, спрыгнул я с пьедестала, на котором оно стояло. В нос ударил запах хвои.
С ёлки соскочила белочка, что пробежалась по мне и заползла в карман, выхватив оттуда орешек, и убежала в свою берлогу. С неба спланировала Жужа, что поселилась здесь. В клетке ей было неуютно.
— Как ты моя хорошая? — Погладил я её оперение, пустив ворох золотых искр. Нежно щипнув меня за ушко, она ухнула и улетела по своим делам.
В руках я нёс корзину, полную яств. Радогост не требовал от меня кровавых жертв. Только покушать, положил я её под древом — идолом, поклонившись в пояс и погладив тёплую кору. Рядом стояли ещё корзинки. С сыром, хлебом и молоком. Община волхвов, которых пригласила бабушка, быстро нашла это место, а так как они не несли зла, то смогли пройти. Вот почему они мне кланяются при встрече. Чувствуют, кто я есть. Почитают и хотят служить.
Хорошо в школу уезжаю, а то они уже достали. Выхожу за пределы поместья, как они тут, как тут. Стерегут, охраняют. Скоро пылинки сдувать будут, потопал я по тропинке вглубь леса.
Бука — довольно таинственное существо, что скрывается во мраке ночи и лесной глухомани. Моя бы воля и я его не трогал, но здесь рядом люди живут, так что выхода нет. Придётся изгнать, а не то слухи о чертовщине разнесутся по округе и сюда заявятся или ведьмаки или инквизиция.
— Ну и где ты? — Шел я уже час, перепачкавшись в чернике, которую лопал гроздями. Вкусно.
Впереди был небольшой холм, с отверстием в нём. Брошенное логово медведя, как я знал. Похоже, там и засел этот страх, коим пугают детей. И был прав.
Видя, что я не собираюсь лезть внутрь, он сам вылез. Черное облако, что вылетев из берлоги, приняло облик раздутого, мохнатого чучела с зубастой пастью и большими глазами, что грозно шипело, пытаясь меня запугать, растопырив четырёхпалые лапы. Будь мне пять, может у него и получилось бы, а так... Рука поднялась в изгоняющем жесте и остановилась.
