При виде хаоса в доме Коломба постаралась сохранить нейтральное выражение лица, однако ей это не удалось.
Петляя между книжными завалами, Данте направился в кухню.
– Сделать вам кофе? – спросил он.
– Спасибо, не откажусь.
Он указал ей на стол в гостиной:
– Освободите какой-нибудь стул и присаживайтесь. Какой кофе предпочитаете? Покрепче, помягче, душистый…
– Обычно я пью растворимый, так что любой сойдет.
– Притворюсь, что этого не слышал. – Чтобы загладить допущенную ранее грубость, Данте добавил в смесь горстку мягко обжаренных зерен кофе «копи-лювак». Его частично переваренные зерна собираются из экскрементов питающихся кофейными вишнями индонезийских мусангов[3]. Знатоки особенно ценят фруктовое послевкусие этого самого дорогого и редкого кофе и считают его лучшим на земле. Как и почти все прочие продукты, кофе доставлял ему на дом курьер. – Возможно, обычно вы пьете с сахаром, но сюда его можно не добавлять, – сказал он, закрывая крышку машины, которая начала перемалывать зерна.
– Господин Торре… – натянуто начала Коломба.
Данте оглянулся. Она продолжала стоять посреди комнаты, следя за каждым его движением, словно хищная птица за зверьком.
– Что-то не так? – спросил он.
Коломба кивнула. Во взгляде появилась жесткость, а глаза, как ему показалось, стали еще зеленее.
– Вы не могли бы вытащить левую руку из кармана? Пожалуйста!
– Простите?
– Я заметила, что, с тех пор как я вошла, вы все время держите руку в кармане. Даже когда она могла бы вам пригодиться. Например, чтобы открыть банку кофе.
Разумеется, так и было. Всякий раз, встречаясь с новыми людьми, Данте невольно прятал больную руку.
Судя по языку тела, Коломба чувствовала угрозу. Она инстинктивно сделала полшага вперед и слегка напрягла руки. Правой рукой она стиснула ручку сумки, как будто готовясь бросить ее ему в лицо.
– Пожалуйста, – повторила она.
– Как пожелаете. – Данте продемонстрировал ей больную руку. Она была сплошь покрыта шрамами. Подвижность сохранили только большой и указательный пальцы, в то время как остальные, необыкновенно маленькие и без ногтей, прижимались к ладони.
Коломба как-то видела похожую руку у бывшего уголовника, с которым произошел несчастный случай в промышленной прачечной.
– Прошу прощения, – сказала она, отведя взгляд. – Я сегодня что-то нервничаю с самого утра.
– Ничего страшного. – Данте, привыкший подмечать каждое еле уловимое движение собеседников, понимал, что нервозность Коломбы – вовсе не временное явление. С ней явно что-то случилось. Насилие, какое-нибудь происшествие на службе?
