. Для Адорно и Хоркхаймера, пишущих эти строки уже задним числом, в военное время, в ссылке в Америке, надежды Оскара Александра Визенгрунда и ему подобных, всех тех, кто надеялся обрести безопасность в немецком буржуазном обществе, являлись опасными иллюзиями. Несомненно, бежавшие от погромов восточноевропейские евреи служили наглядным напоминанием о том, о чем стремились забыть такие евреи, как Оскар Александр, – об унаследованных страданиях.
Неудивительно, что в таком контексте его единственный сын, Теодор Людвиг Визенгрунд Адорно, не воспитывался как еврей, а был крещен в католичество. Имя намекало, как пишет один из биографов Адорно, на его двойное наследие: «с одной стороны, на стремление его отца к материальному благополучию с опорой на такие качества, как настойчивость и расчетливость, а с другой – на присущий его матери дар эмпатии с акцентом на творческую спонтанность искусства»{90}. В конечном счете роль Оскара довольно быстро свелась к обеспечению экономических основ существования семьи в соответствии с жизненными стандартами высшего среднего класса, чтобы ее более музыкальная и творческая материнская часть, отвечавшая за развитие его любимого сына, могла процветать.
Эмоциональное и материальное благополучие были чрезвычайно важны для взрослого Адорно. По своим личностным качествам он резко отличался от своего учителя, Вальтера Беньямина. Беньямин (как думали о нем и окружающие) считал себя недотепой и неудачником, неспособным пробить себе в жизни дорогу. «Как и Пруст, – писала Арендт, – он был решительно не способен изменить условия жизни, даже если они грозили его уничтожить»{91}. Адорно являл собой полную противоположность тому, что обычно понимают под словом «недотепа». Будучи не менее яркой фигурой, чем Беньямин, он смог использовать качества, приобретенные им в его привилегированном детстве, – усердие, властный характер и самоуверенность, – чтобы направить эту яркость на достижение цели, к которой в данный момент вел его интерес. Так, он добился академического статуса своими диссертациями о Гуссерле и Кьеркегоре; таким же образом он оказался в эпицентре музыкального модернизма, изучая в Вене 1920-х годов искусство композиции у Альбана Берга.
Не все было обусловлено его воспитанием, но вряд ли можно недооценивать влияние безбедной юности на личностные качества или достижения Адорно. Лео Левенталь описывал восемнадцатилетнего Адорно как «холеного молодого человека из зажиточной семьи»
