, заключавшейся не в боевых действиях, а, так как дело было в доавтомобильную эпоху, в «вытирании задниц лошадям», использовавшимся для снабжения пехоты в Берлине) и участия в немецких революционных событиях 1918 года он в 1922 году получил докторскую степень по немецкой литературе в Университете Фрайбурга и затем шесть лет работал продавцом книг в Берлине. Примечательно, что отец Маркузе помог ему с жильем и выделил доли в издательском бизнесе и в торговле антикварными книгами
{86}.
Наиболее ярким примером подобного родительского великодушия и снисходительности был случай Теодора Адорно. Без материального благополучия семейного дома во Франкфурте, обеспечением которого, даже если мир за его стенами переворачивался кверху дном, занимался отец, Тедди вряд ли бы стал бодрым самоуверенным интеллектуалом. Даже Маркузе в поздние годы жизни (в телепередаче конца 1970-х годов) с неким благоговением вспоминал, что Адорно изъяснялся фразами настолько совершенными, что их можно было сразу отправлять в типографию{87}. Отец Адорно, Оскар Александр Визенгрунд, был евреем, винным торговцем из Франкфурта и сам пошел против родительских ожиданий, женившись на певице, которая не только носила необычное имя Мария Кальвелли-Адорно делла Пиана, но еще и была католичкой. Оскар отрекся от своей еврейской идентичности и на самом деле не принимал ее. Эта враждебность выражалась в его отношении к восточноевропейским евреям, бежавшим от погромов из России и Польши и осевшим в восточных районах Франкфурта. Для влиятельного в обществе бизнесмена-англофила Оскара, как и для отца Лео Левенталя, эти длиннобородые переселенцы в кафтанах были вызовом и оскорблением. Зигфрид Кракауэр (1889–1966), один из будущих интеллектуальных наставников Адорно, писал в своем романе «Гинстер»: «Эти евреи выглядели настолько настоящими, что их можно было счесть имитацией»{88}.
Снобизм успешных немецких вестернизированных евреев по отношению к только что иммигрировавшим Ostjuden был проницательно распознан Адорно в «Диалектике Просвещения», ключевом тексте Франкфуртской школы, написанном им совместно с Максом Хоркхаймером: «Просвещенное самообладание, с помощью которого приспособившиеся евреи старались избавить себя от мучительных памятных отметин подчинения власти других, так сказать второго обрезания, безоговорочно ввело их, заставив покинуть их собственное обветшалое сообщество, в среду нововременной буржуазии, уже неудержимо шествующей вперед, к рецидиву чистого угнетения и к своей реорганизации в стопроцентную по чистоте расу»
