Такаки сидел перед экраном в офисе, наполненном, как всегда, успокаивающим перестуком клавиш, и ждал, пока компилятор обработает введенную программу. Поднеся чашку с остывающим кофе к губам, он думал о том, что жизнь — всё-таки странная штука.
Такаки многое мог себе позволить, но ничего не хотел, и ему оставалось только копить деньги на счету.
Он рассказал ей об этом как бы в шутку, Мидзуно засмеялась, потом немного загрустила. Когда Такаки видел, как она печалится, глубоко внутри у него что-то щемило и сердце начинало ныть. Тогда он и сам грустил без всякой причины.
Было начало осени; сквозь дверь-ширму в комнату задувал холодный ветерок; Мидзуно и Такаки сидели на ламинатном полу и наслаждались прохладой. Он снял галстук и остался е темно-синей рубашке, она была в темно-коричневом свитере и длинной юбке с огромными карманами. Взгляд Такаки задержался на округлой груди, приятные очертания которой проступали сквозь свитер, и на душе у него стало чуточку тяжелее.
Он зашел к Мидзуно по пути с работы впервые после долгого перерыва. В последний раз в квартире еще работал кондиционер, с трудом припомнил Такаки, почти два месяца прошло. Конечно, мы были по горло в работе, и расписания вечно не совпадали, но это всё же не повод, чтобы совсем не встречаться, думал он. А ведь раньше мы виделись очень часто. И она, и я - оба мы как-то расслабились.
— Эй, Такаки-кун, а кем ты хотел стать в детстве?— спросила Мидзуно, выслушав, как обычно, его ворчание по поводу работы. Он задумался.
— Кажется, никем.
— Совсем-совсем?
— Угу. Я просто изо всех сил старался выжить,— сказал он с улыбкой, и Мидзуно, улыбнувшись в ответ, сказала: «Я тоже», — взяла с тарелки одну грушу, откусила и бодро захрумкала.
— Ты тоже, Мидзуно-сан?
— Ага. Когда меня в школе спрашивали, кем я хочу быть, я всегда тушевалась. А когда все устроилось с нынешним местом работы, вздохнула с облегчением. Теперь-то уж никто меня не спросит, о каком будущем я мечтаю!
Вот-вот, мысленно согласился он и протянул руку к очищенным М идзуно грушам.
«Кем я хочу стать?»
Каждому надо во что бы то ни стала найти себе место. А у меня чувство, что я всё никак не привыкну даже к самому себе. Нет в мире ничего, за чем я гнался бы. Я не знаю, кто я такой, я всё еще в пути, думал Такаки. Вопрос в том, куда я иду.
У Мидзуно зазвенел могильник, она извинилась, взяла телефон и вышла в коридор. Такаки проследил за ней краем глаза, сунул в рот сигарету, щелкнул зажигалкой. Из коридора доносился ее негромкий радостный голос, и Такаки сам себе удивился, внезапно ощутив острый укол ревности к незнакомцу, с которым говорила Мидзуно. Такаки живо вообразил, как незнакомый мужик ласкает ее под свитером, касается белой кожи, — и на мгновение возненавидел их обоих.
