Перейдя через короткий мостик, я поплелся на станцию. С мостика открывался вид на город. Светящиеся окна можно было пересчитать по пальцам, дома беззвучно заносило снегом. Я отдал смотрителю билет и вошел в деревянное здание вокзала. Сразу за комнаткой контролера находился зал ожидания, и едва я сделал шаг, как ощутил тепла и уютный запах керосиновой печки. От того, что я увидел, в груди поднялась волна жара, и я резко зажмурился, чтобы стряхнуть наваждение. Потом приоткрыл глаза. На стуле у печки сидела, опустив голову, девочка.
Эта худенькая девочка в белом пальто в первый момент показалась мне незнакомой. Я осторожно приблизился к ней и позвал: «Акари?..» Голос прозвучал хрипло, будто за меня говорил кто-то другой. Девочка удивленно подняла голову и посмотрела на меня. Это была Акари. В ее покрасневших глазах застыли слезинки. За; ее гладкое личико, освещенное желтым огнем печки, до сих пор кажется мне красивее лиц всех женщин, которых я когда-либо встречал. Мое сердце словно ощутило чье-то прикосновение, по телу словно пробежал электрический разряд . Такою со мной еще не было. Мы не отрываясь смотрели друг на друга. Глаза Акари наполнились слезами, а я усилился на нее как на чудо из чудес. Ее руки крепко вцепились в полу моего пальто, потянули его на себя; повинуясь, я сделал маленький шаг вперед. Когда я увидел, как на белую ручку Акари упала слеза, меня вновь затопила невыносимая нежность, и я осознал, что плачу. На керосиновой печке грелся таз, и по тесному помещению станции разносился мягкий шепот закипающей воды.
*
Спасибо Акари — она принесла с собой чай в термосе и еду, которую сама же и приготовила. Мы сели возле печки, положив сверток с едой на разделявший нас стул. Я пил чай, который передала мне Акари. Чай был что надо — горячий и очень ароматный..
— Вкусно, — от всей души похвалил я.
— Правда? Это же обычный ходзитя.
— Ходзитя? Я в первый раз такой пью.
— Да ладно! Не может быть, чтобы в первый раз! — заявила Акари, но я знал, что такой вкуснющий чай пью действительно впервые в жизни.
— Думаешь? — ответил я.
— Конечно! — сказала Акари весело.
Я подумал, что помню ее голос другим: Акари повзрослела не только внешне, она и говорила сейчас почти как взрослая. Я вслушивался в звуки ее голоса, чуть дрожавшего от мягкой насмешки и легкого смущения, и мало-помалу согревался, по телу разливалось приятное тепло..
— И еще… вот, — Акари развернула салфетку, в которой принесла бэнто, и открыла две пластиковые коробочки. В одной были четыре больших рисовых колобка онигири, в другой — разноцветная вкуснятина. Маленькие гамбургеры, сосиски, яичные роллы, помидоры черри, брокколи. Всего по две штуки. Еда была разложена в коробочке.
