— Преклонить колено и поцеловать его кольцо, так, что ли?
— Нет, конечно. Он принц, а не римский папа, к тому же здесь инкогнито. Положить шляпу на руку — вот так, да — и приветствовать его поклоном. Несколько более глубокий, чем обычно, поклон не принесет вреда.
Окружающие Кларенса придворные офицеры расступились, чтобы пропустить Везерби с Хоаром. Хоар проделал соответствующий, как ему казалось, поклон. Его королевское высочество любезно протянуло руку.
— Прекрасная работа, мистер… э-э… Хоар, клянусь Юпитером. Умный парень, не так ли? Поразительно. Если вам когда-нибудь потребуется дружеское слово, обращайтесь ко мне. Не на палубе, конечно… нельзя иметь офицера на квартердеке, который не может отдавать приказы громким голосом, так ведь?
Все это верно, подумал Хоар в тысячный раз, в то время как поддакивающий круг подхалимов вновь сомкнулся вокруг герцога. Маленький, худой человечек с испитым лицом отвел его в сторону, назвавшись Джоном Голдтвейтом, и просил заходить в любое время, когда выдастся случай, к нему на Чансери-Лейн, 11 в Лондоне.
«Представьте его». Эти два магических слова из уст королевского высочества мгновенно удвоили сумму кредита Хоара в гипотетическом Банке Продвижений По Службе. Его значение заметно подросло. Но даже в этом случае они не вернут ему потерянный голос, не вернут его на борт боевого корабля, не поднимут ни на ступень карьерной лестницы.
Заседание военного трибунала возобновилось утром первого июля, еще одного жаркого дня, и очистило Артура Гладдена от всех предъявленных ему обвинений. Когда Питер стал цеплять клинок к его поясному ремню, Артур схватил оружие и выбросил его вместе с ножнами в распахнутое окно капитанской каюты «Дефайанта».
— К дьяволу эту чертову саблю, к дьяволу весь флот! — прокричал он. — Я покидаю эту чертову службу, и будьте вы прокляты!
Он оттолкнул брата, прорвался сквозь онемевшую толпу и подозвал лодочника. Прежде чем кто-нибудь собрался с духом остановить его, он отвалил от борта. Его не стали задерживать.
Хоар занял место в очереди поджидавших съезда на берег офицеров и чиновников, но тут ему оказал дружескую услугу коммандер Везерби со своей шлюпкой. Хоар отправился прямо на «Невыносимую» и вывел ее в море с легким утренним бризом.
Двумя днями позже на рассвете Хоар сидел за столом в каюте, рассматривал сменные кормовые доски и раздумывал, как ему сегодня переименовать яхту. Он только что причалил после сорокавосьмичасового отпуска, данного ему для поправления натруженных голосовых связок.
