— Думать? — По спине Тирана побежали мурашки. — О чем я должен думать?
— Не должны, совсем не должны. Я бы сказал — обязаны не думать. Но можете не удержаться, правда? Взять и подумать в самый неподходящий момент.
— О чем?!
— Обстоятельства, повлекшие за собой исчезновение шадруванской миссии, в том числе доктора ван Фрассен. Обстоятельства, способные превратиться в ваш спасательный круг. Вы подумаете, Скорпион прочтет ваши мысли… Он наверняка способен отличить правду от лжи. Что же до нас…
«Нас», вздрогнул Бреслау. Не до «меня», до «нас».
— Телепат-сякконец, — развивал идею шеф, — совершил насилие над мозгом ларгитасца. Оказать сопротивление упомянутый ларгитасец не мог…
Тиран обогнал ван Цвольфа. Преградил дорогу, заглянул в глаза, в прекрасные зеленые глаза:
— Упомянутый ларгитасец не мог. Но Т-телохранитель, приставленный к упомянутому ларгитасцу, мог. Мог и был обязан. Адъюнкт-комиссар Рюйсдал…
— Не успела, — возразил шеф. — Частично блокировала, частично опоздала. Обычное дело для конфликта менталов. Не хотела провоцировать боевой контакт. Кстати, если Скорпион удовлетворится похищенной энграммой, если воспоминания упомянутого ларгитасца лягут мертвым грузом в хранилищах клана психиров на Сякко — никто в Ойкумене не узнает о случившемся.
— И все-таки, — настаивал Тиран, — адъюнкт-комиссар Рюйсдал…
— Она в курсе. Ей отданы соответствующие распоряжения.
— Кем?! При всем уважении, сэр, вы не вправе командовать сотрудниками Т-безопасности, да еще в комиссарском чине…
— Повторяю: распоряжения отданы. Вы сомневаетесь в моих словах?
— Нисколько, сэр.
* * *
Когда всестихийник взлетел, Ян Бреслау проводил машину взглядом. Голубое небо, белые облака. Ветер с юго-запада. Распоряжения отданы, вспомнил он. Соответствующие распоряжения отданы. Нет, Тиран не сомневался в словах ван Цвольфа. Он только не знал, какие именно распоряжения отданы Линде Рюйсдал. Ясно представлялось, как он, Ян Бреслау, при повторном визите Скорпиона бросает себе спасательный круг воспоминаний о шадруванской миссии, тянется за ручкой, чтобы подписать собственное помилование, — и в этот прекрасный, в этот возвышенный момент комиссар Рюйсдал сжигает мозг упомянутого ларгитасца, изменника Родины. А что? Сжигает, исполняя свой долг. Сжигает ко всем чертям, чтобы государственная тайна не попала в чужие руки. Что потом? Скорпион удаляется без последствий, уходит, пожав плечами, — не драться же ему с Т-телохранителем после смерти объекта? Нет, конечно же нет! Отдел возглавит полковник Госсенс, шеф уронит скупую слезу, вдове дадут почетную грамоту и казенный пенсион…
