— Рядом? — обычным язвительным тоном повторил Тиран. Он взял себя в руки. На лицо вернулись краски, румянец погас на щеках. — Рядом со мной, нравится это мне или нет? В таком случае следуйте за мной. Детская — не место для выяснения отношений. Вы удовлетворили свое любопытство?
— Вполне.
— Простите меня, кавалер Сандерсон. Я не имел права устраивать сцену. Надеюсь, это не отразится на ребенке.
Замолчав, Тиран прикусил губу. Похоже, он только сейчас сообразил, во что мог вылиться его нервный срыв: в «горячий старт» антиса. Это означало пепелище на месте бункера и похоронный марш для каждого человека, оказавшегося поблизости. Если у Гюнтера в таком случае оставался крохотный шанс — при желании Натху накрыл бы отца силовым колпаком, как однажды сделал с матерью, — то остальным не на что было рассчитывать.
— Простите, — повторил Ян Бреслау.
Линда прощения не попросила.
Когда они вышли, Натху сел по-человечески. Мальчик улыбался. Нет, мальчик сиял! Ментальные блоки слетели, будто и не бывало, Гюнтер отчетливо ловил чувственные волны, исходящие от сына. Такие эмоции испытывает ребенок, когда он нашел конфету, спрятанную родителями, — и не только нашел, но и съел втихомолку.
Думать о том, что Натху счел конфетой, Гюнтеру не хотелось.
II
Наблюдательный пункт оборудован в четырехстах метрах от тренировочного бункера. Все системы слежения работают: в обзорной сфере группа выходит на рубеж атаки. Бхимасена дает приближение. Бойцы занимают позиции, оставаясь невидимками для камер бункера и охранников у входа. Застыв без движения, бойцы напоминают коряги, посеревшие от времени и дождей. Горакша-натх ничем не выделяется среди людей субедара Марвари. Втайне генерал ждал, что йогин примет какую-либо головоломную асану, однако тот присел за кустами на корточки самым банальным образом. Бхимасена считает до десяти, и гуру встает во весь рост, направляясь к воротам, ведущим на территорию бункера.
Скрыть свое присутствие он даже не пытается.
Безумец, ахает генерал. Что ты творишь?! Сейчас тебя вырубят из парализатора и поднимут тревогу!
Ворота открываются перед йогином. Автоматика срабатывает так, словно ларгитасцы вживили наглецу-брамайну электронный чип с высшим уровнем допуска. Оставив ворота за спиной, гуру движется дальше: к зданию, к охранникам у входа.
— Стой, кто идет!
Не сбавляя шага, Горакша-натх вытягивает руки вперед: я безоружен.
Ерунда, отмечает генерал. Ларгитасцам плевать, безоружен нарушитель или нет. У них есть четкий приказ. У охраны тренировочного бункера он тоже есть.
