У Мацуды дом не такой большой, как у меня, и не отличается столь эксцентричной архитектурой; это типичный образец солидного особняка, каких в Аракаве немало. Он построен на принадлежащем Мацуде довольно большом участке земли на приличном расстоянии от соседних особняков и со всех сторон окружен дощатой изгородью. У ворот целые заросли азалий и толстый каменный столб, сильно ушедший в землю; на столбе написаны имена тех, кто здесь проживает. Я позвонил в колокольчик, и ко мне вышла незнакомая женщина лет сорока. Она проводила меня в гостиную, раздвинула перегородку, отделявшую ее от веранды, впустив в комнату солнечные лучи и предоставив мне возможность любоваться садом, раскинувшимся за порогом. Затем сказала:
– Господин Мацуда сейчас придет, – и вышла.
Я познакомился с Мацудой, когда жил на вилле Сэйдзи Мориямы, куда мы с Черепахой переселились, покинув фирму Такэды. Вообще-то, когда Мацуда впервые появился на вилле, я прожил там, наверное, уже лет шесть. В тот день с самого утра шел дождь, и наша компания коротала время за выпивкой и игрой в карты. Вскоре после обеда, когда мы откупорили очередную большую бутылку, со двора послышался чей-то незнакомый голос, звучный и уверенный.
Мы тут же примолкли, испуганно переглядываясь, поскольку все подумали одно и то же: это полиция и сейчас нам здорово влетит. Глупо, конечно, было так пугаться, ведь никаких преступлений мы не совершали, если не считать словесных поединков с теми, кто осмеливался вслух порицать наш образ жизни – скажем, где-нибудь в баре; в таком случае любой из нас мог дать оскорбителю вдохновенный и сокрушительный отпор. И все же уверенный голос, вопрошавший со двора: «Есть кто-нибудь дома?», застал нас врасплох, пробудив чувство вины за то, как допоздна мы засиживались за выпивкой, как по большей части спали до полудня, – словом, за весь наш беспорядочный стиль жизни на этой старой вилле.
Так что лишь через несколько минут один из моих приятелей, находившийся ближе всего к дверям, высунулся наружу, обменялся с пришельцем несколькими фразами и, обернувшись, окликнул меня:
– Эй, Оно! Там какой-то джентльмен тебя спрашивает.
Я вышел на веранду и увидел молодого человека с тонким красивым лицом, примерно моего ровесника, стоявшего посередине нашего просторного квадратного двора. У меня в памяти навсегда сохранился этот миг – когда я впервые увидел Мацуду. Дождь как раз прекратился, выглянуло солнце, и повсюду вокруг него блестели лужицы воды, а земля была усыпана иголками кедров, росших вокруг виллы. Для полицейского Мацуда был одет чересчур франтовато: идеального покроя пальто с приподнятым сзади воротником, шляпа надвинута на глаза в этакой шутливой артистической манере. Когда я вышел к нему, он с интересом озирался, и по тому, как он это делал, в моей душе сразу же зародилось подозрение, что передо мной человек довольно самоуверенный и надменный. Заметив меня, он неторопливо направился к веранде.
