– Но это же был ее перекус, – мягко ответил папа, – она не обязана делиться, если не хочет.
– Нет, должна! – вскрикнул я. – Все знают… – Едва не проговорившись, я зажал рот рукой.
– Что все знают? – настаивал папа.
– Я хочу пойти в комнату, – умоляюще попросил я, стуча ногами по ножкам стула.
– Оставь его, – резко приказала мама, – ему еще домашнее задание делать.
– Что все знают? – повторил папа.
Я судорожно сглотнул.
Папа встал.
– Я не дам тебя в обиду, Бен. – Он посмотрел на маму с Уиллом. – Просто скажи, что именно все знают?
Уилл опередил меня:
– Они знают, что должны делать то, что хочу я.
– Или будет хуже… – прошептал я.
– Мы можем разобраться и дома, – встряла мама, – без всяких психологов. Ему нужна семья. Я звоню в школу. Если эта женщина еще раз подойдет к Уиллу, я ее уничтожу!
Я с трудом разлепил глаза. Первое, что я почувствовал, была острая пульсирующая боль в десне. Я аккуратно пощупал пустоту языком и глотнул. Вкуса крови больше не было. Что ж, уже хорошо. Кряхтя, я перевернулся на спину. Голова дико гудела, и я почему-то чувствовал себя тоскливо. Но почему? Я изо всех сил напрягал память, но от вчерашнего дня оставались лишь жалкие обрывки.
Мне нужен был отдых, но без анальгетика снова заснуть я не мог. Я потянулся за фонариком и случайно опрокинул стоящую рядом бутылку с водой. Она помогла мне вспомнить последние слова Лиззи перед тем, как я вырубился: «Оставлю лекарства тут, вдруг тебе понадобятся».
Я стал наощупь обыскивать землю и в конце концов наткнулся на пачку таблеток. Не включая свет, я выдавил из блистера пару штук и запил их водой, которая подействовала на меня словно божественный нектар. Да, без света лучше – мои глаза и так были воспалены, все тело ныло, а я был сильно голоден. И все же царство Морфея вновь приняло меня в свои объятия. Организму нужно было восстановиться.
Но прежде, чем окончательно провалиться в сон, я услышал какое-то шуршание и заставил себя вновь открыть глаза.
– Грейди? – шепотом позвал я.
И уснул.
Ближе к концу марта Уилла официально перевели во второй класс, и он тут же попросил забрать домой нашего школьного питомца – ярко-рыжую морскую свинку по кличке Чубакка[27]. Он вооружился всем своим детским обаянием, широко распахнув большие серые глаза, и весьма убедительно изображая дрожащие губы.
– Сейчас очередь Мэтью, – сказала мисс Хип, – вы с Беном не записаны на эту четверть.
Нас никогда бы и не записали. Мама не потерпела бы в доме никаких животных, и я был уверен, что именно она настояла на том, чтобы нас не было в списке.
