Назойливый звонок допотопного будильника «Слава», как обычно, разбудил Сергея в половине восьмого утра. Сергей повернулся на другой бок, зевнул безмятежно… Но вот тепло подушки наскучило ему. Он встал, вытянулся, ощущая с удовольствием каждый мускул, прыгнул к балконной двери, растворил ее. Свежий, чуть облачный июльский день расцветал в небе. Стоя на захламленном балконе, Сергей смотрел на проснувшийся город и весело изумлялся. В самом деле, сколько было красок вокруг, а он ничего этого раньше не замечал… Надышавшись утренним городом, Сергей отправился в ванную — вершить ритуал прохладного душа и новой бритвы.
…Самодовольно хмыкнув, Сергей ласково похлопал себя по свежевыбритым щекам и прошествовал на кухню. «Ну-с, что у нас тут?» — с доброй иронией промурлыкал он, открывая холодильник.
Впереди был большой славный день. Сергей сладко улыбнулся, воображая предстоящую встречу с директором. Ему вдруг живо представились изрытые старинными угрями щеки, неистребимый тухловатый запашок изо рта, желтенькие мешочки под воспаленными глазками… И как он раньше не заметил вечной дрожащей тоски в них! И как он раньше с такой тягостной неврастенической серьезностью мог относиться к этому больному, обиженному на весь свет неудавшемуся негодяю… Нет, пожалуй, добивать его сегодня он не станет. Несчастная развалина еще пригодится ему в течение целой недели, пока не решены окончательно некоторые другие вопросы, связанные с новой работою… А вот с завучем церемониться не надо. Самое время свести кое-какие старые счеты… Ах, об этом можно не думать. Для мелких пакостей предпочтительнее вдохновение… Хватит об этом.
Он вышел в прихожую и остановился у зеркала, чтобы почтительно провести щеткою по блестящим волосам. В полутемном зазеркалье сверкнули на миг две быстрые красные точки, и сочной кровавою искрой отозвался с пальца квадратный рубин в хищной оправе…
* * *
Таково было утро того, кого по-прежнему называли Сергеем Михайловичем Федоровым, и утро это… А, впрочем, можем ли мы знать больше, чем нам дозволено?
