Эх, выпить бы! А то на душе как-то дерябно, тревога-муть-дрянь… Выпить бы — а ни хуя!.. И мотолер сдох, ой-ё-о… И ветер к ночи поднялся… Смех-смехом, а ведь и впрямь батюшка Филарет, мат-ть его, вспоминается. Со всеми россказнями… Ишь, как завывает в трубе… Но мы упырей не боимся! Чего нам их бояться — сами шестой год чуть не на погосте живем!.. Отче наш, иже еси на небеси… Надо будет, как вернемся, у Сереги еще один пузырек выколотить — за беспокойство лишнее да за мотолер, за моральный, стал-быть, ущерб… А ежели опять, как в тот раз, тошнить будет — так и два пузырька, и три… Да святится имя Твоё, да пребудет царствие Твоё…
Эдик застегнул штаны и вернулся в дом. Сергея он нашел — по желтенькому свечному лучику — на первом этаже, в коридоре направо, перед огромными напольными часами. Казалось, они вросли в пол — среди тех, кто в разное время хозяйничал в особняке, не нашлось охотников ворочать это монументальное сооружение в корпусе из мореного дуба. Медные готические стрелки спали на двух. Большой лунный маятник терялся за толстым стеклом в густейшей седине паутины.
— Ничо так себе часики… Прям с меня ростом! — визгливо восхитился Фырган, дотрагиваясь до стенки корпуса.
— Смотри-ка, Эдик! — тихо воскликнул вдруг Сергей, опускаясь на корточки перед застекленным маятником и нервно крутя свечкой чуть ли не у самого своего носа.
— Тю-у-у! — тревожно присвистнул Фырган, среди паутины, пыли и сухих паучьих трупиков разглядев, наконец, то, что лежало в углу, за маятником.
Это был скелет. Скелетик, желтоватый крысиный скелетик, что само по себе еще не повод для тревоги. Но весь фокус состоял в том, что у скелетика был не один, а… два черепа!
Шок быстро сменился осознанным и деятельным любопытством. Но отпереть часы, разумеется, не удалось. Они были заперты давно потерянным ключом; применять же монтировку Сергей категорически запретил. Эдик забормотал разочарованную непотребщину, решив про себя не далее как этой ночью непременно наведаться к страшному хронометру и взломать его. Пока же следовало определиться с ночлегом. Оставив Сергея и дальше любоваться костями двухголовой крысы, Фырган вышел из коридора в вестибюль, к мраморной лестнице.
— Серё-ог! Ты идешь, бльть?! — прокричал сторож картофельного склада, от нечего делать начиная со свечой в руках размеренно маршировать по вестибюлю. Бездумные шаги направлялись то к дверям, то к первой ступеньке лестницы; но вот они раздались в закоулке между лестницей и стеною — раздались и прекратились.
