– Патер имон, о ен тис уранис, агиастито то онома су, эльтато и василиа су, геннетито то телима су ос ен уран оке эпи гис…
С выражением. Хорошо. Человеком Ярослав был глубоко неверующим, как и большинство прогрессивных людей XXI века. Но увлечение реконструкцией раннего Средневековья вынудило его не только на неплохом уровне выучить латынь и византийский язык [12], но и кое-какие ритуальные тексты для пущего антуража.
Закончил. Встал. Перекрестился. Выдернул меч. Вытер его и убрал в ножны. А потом повернулся к ждущим волхвам и произнес:
– Мой бог велик. Его можно лишь просить о милости. Предоставит он ее или нет – не мне решать. Я прочел по ним отходную молитву над благословенным оружием. Я поставил на их могилах метки Христовы. Теперь даже если их снести, это уже ничего не изменит. Ибо души их были помечены как христианские и отделены от гниющих тел. Если Драгомир с друзьями примет предложенное, то спасется. Ведь нагрешить после принятия Христа они просто не успели. Проступки же, совершенные до принятия моего бога, остаются в прошлом, ибо это есть новое рождение. Значит, им не место в аду.
– Благодарю, – очень веско и с выражением произнес Ратмир, которому эти ребята были не безразличны. Особенно Драгомир. Преслава же лишь кивнула, словно из вежливости, будто ей все это было неинтересно.
Пошли обратно. Но, когда вернулись в усадьбу, там уже не было сына вождя. И его воинов не было. Хотя его ли? Может, просто по приказу жреца Перуна выставили охочих. Не суть. Главное и то, что Любавы тоже не было.
– Куда ушла Любава?
– С Чеславом ушла, – ответил Девятко. – Собрала свои вещи и ушла.
– Какие вещи?
– Украшения, что ты ей подарил, – произнесла Преслава, – взяла да одежду. О ней не беспокойся. Выдадим ее замуж и приданое дадим. Добро все будет.
– А чего так-то? Чего не попрощавшись?
– Зачем прощаться? – удивилась Преслава. – Чужие вы. Да и не жена она тебе, не рабыня. Никаким рядом с тобой не связана и вольная уйти в любой момент…
Несмотря на то, что делегация в целом удалилась, Ратмир и Преслава не поспешили покинуть усадьбу Ярослава. Решили погостить. В доме всех не уложить. Слишком маленький. Там разве что зимой или по ненастью набиваться можно. Поэтому в доме лег спать только Ярослав на правах хозяина. Остальные разместились на улице под плетеными навесами.
Он ведь и будку сортира поставил плетеную из веток не то ивы, не то ракиты. Быстро и просто. Вот и невысокие навесы соорудил для отдыха. Тоже плетеные, досок-то нет на настил. Да покрытые сверху примитивной циновкой из листьев осоки. Рабыня легко с ними управилась. Так что теперь навесы и от палящего солнца укрывали, и от дождя. Там-то и разместились широкие лавки, на которые и накинули шкуры для сна.
