кажется, будто я могу отвадить всех других мужчин от нее и заполнить собой ее мир. Мы
снаружи, в пределах слышимости соседей, которым достаточно выглянуть из-за
перегородки, чтобы увидеть нас. Мы на глазах жителей любой из квартир соседних домов.
Мне хочется, чтобы тот фотограф был здесь и сфотографировал нас. Я бы показал
им, кому она на самом деле принадлежит. Они бы убедились, что я с этим справляюсь.
Я толкнулся в нее. Она задыхается, лицо пронизано болью. Она недостаточно
влажная, и хотя удовольствие, пронзившее мое тело от самых яиц до шеи, просто
невероятное, я колеблюсь, стоит ли выйти из нее. Я хочу трахнуть ее грубо, быстро и
жестко, но не желаю подвергать ее страданиям.
Но она крепче сжимает меня ногами и держит по-собственнически крепко. В этот
раз я двигаюсь медленнее и возвращаю свои губы к ее шее, желая поставить отметину. Я
кусаю и присасываюсь к ее шее, желая вытянуть кровь на поверхность ее кожи. Теперь
мои толчки становятся резче намеренно. Стол тихо поскрипывает, а ее прерывистое
дыхание переходит в сбивчивые стоны.
Кажется невозможным погасить пламя, сжигающее меня, но я стараюсь, вколачиваясь быстрее, жестче, сильнее, с большей злостью, входя глубже. Знойный день, я взмок до нитки, ее ноги вокруг меня, воздух словно влажное шерстяное одеяло. Все это
лишь добавляет масла в огонь безумия.
Она моя, она моя, она моя.
А я принадлежу ей.
Несмотря на мою тлеющую досаду, я помню о том, чтобы оставаться
джентльменом. Я скольжу пальцами у нее между ног, при этом держа второй рукой ее за
шею. В ту минуту, когда она вся напрягается и дыхание застревает у нее в горле, я вхожу
глубже. Я кончаю, держась за нее, и совершенно не забочусь о том, что мои крики слышит
вся улица.
Мы оба тяжело дышим, я отступаю, чтобы взглянуть на Веру. Она выглядит
расслабленной после секса, но в ее глазах еще плещется бунт. И если мое тело
освобождается благодаря оргазму, то сердце – нет. Я выхожу из нее, застегиваю ширинку
и помогаю ей встать со стола. Затем смущенно отворачиваюсь. Она была права: это не
исправит ситуацию.
Я оставляю ее на балконе, а сам прохожу в комнату. По привычке проверяю
наличие кошелька в кармане и беру ключи.
— Куда ты идешь? – спрашивает она у меня из-за спины. Ее голос звучит твердо, но с нотками паники.
