Опасаясь внезапного нападения банд пана Лисовского, которые опустошали русские земли недалеко от крепости, под Переславлем-Залесским, воеводы приказали копать ров вокруг стен, накапливать запасы продовольствия, пороха и оружия. К пушкам на стенах и в башнях стали переносить из погребов пороховые заряды в кожаных мешках, а также свинцовые пули, вперемешку с железными обрезками — картечь, которую называли дробом, приготовили запальники, проверили и прочистили затравочные отверстия пушек, дула.
Сотни телег, груженных камнем, ежедневно тянулись к воротам. Камень, необходимый для укрепления стен, сгружался возле Пятницкой башни, внутри крепости. В кузнице не затухал огонь в горнах и непрерывно гремели удары молота. В подвалах мерно шумели мельницы, перемалывая уголь, серу и селитру. В соседнем лесу слышался визг пил и стук топоров — крестьяне, ремесленники, стрельцы и монастырские слуги заготавливали бревна на случай, если придется закладывать проломы в стенах, а также запасали дрова на зиму. Иногда воеводы выводили стрельцов на стены и приказывали палить из ружей и пушек в соломенные чучела, заранее расставленные перед крепостью. Они позвали в съезжую воеводскую избу, которая находилась около Плотничной башни в западной стороне крепости, житничного слугу Макария, спросили, сколько в крепости хлеба и других припасов.
— Хлеба пудов около пяти тысяч, — ответил слуга, — да треть того разных круп и овса; мясо и рыба, всякие варенья; живность имеется — коровы, овцы, свиньи да еще куры, гуси, утки.
— На сколько дней этого хватит, если придется сидеть в осаде? — сказал князь Долгорукий.
— Ежели считать монастырскую братию, и стрельцов, и тех, кто сюда прибежит спасаться от извергов, и расход на кормление скота и прочей живности, то, думаю, хватит на целую зиму.
— Всего лишь на зиму?
Слуга Макарий посмотрел на воевод:
— Ежели очень скудно кормить, то и на весну останется.
После этого разговора воеводы заставили сократить продажу хлеба, масла, круп, соли, овса стрельцам, а также сильно урезать монашеские обильные трапезы, хотя братия сначала не хотела и слышать о каком-то ограничении в еде и питье в обычное, не осадное время, да к тому же монастырская казна неплохо пополнялась бойкой торговлей со стрелецким гарнизоном.
Во все окрестные селения были посланы небольшие стрелецкие отряды для сбора осадного хлеба и других припасов.
Несколько конных стрельцов направились в соседнее село Клементьево. В их числе были Степан Нехорошко и Миша Попов. Миша проехал через все село и остановил коня возле обычной избы с соломенной крышей и с окошками, затянутыми бычьими пузырями. Он спешился и постучал в крепкие ворота. Кругом — ни души. На стук долго никто не отзывался. «До чего довели русского человека, — подумал он с горечью и гневом, — в любом видят разбойника и вора». И Миша в сердцах так двинул прикладом в ворота, что доски затрещали.
